Талисман отчаянных - [39]

Когда маркиза вышла из дома, небеса уже перестали плакать, так что она не стала раскрывать зонт, а пошла, опираясь на него, как на трость, что придало ее походке уверенности.

В церковь она вошла, когда утренняя месса уже подходила к концу, но маркиза успела преклонить колени перед алтарем и получить благословение. На других верующих, что молились вокруг, она не смотрела. Маркизой вдруг овладело странное ощущение, что на секунду она стала Мари-Анжелин. Удивительный покой снизошел на ее душу, такого она не испытывала уже давным-давно. Пожалуй, с той ночной мессы в соборе Cвятого Августина, когда, тревожась за Альдо, она опустилась на колени, а потом не могла подняться, и вдруг надежные руки Адальбера подняли ее.

Как же хорошо было в этой старинной деревенской церкви! До чего трогательно взирали на прихожан неуклюжие позолоченные фигуры святых за алтарем! Все они напоминали аббата Турпена, который сейчас повернулся к горстке верующих и благословлял мужественные души, пришедшие помолиться, несмотря на непогоду. Все прихожане дорожили утренней мессой, как дорожила ею План-Крепен, торопясь в шесть часов утра в собор Cвятого Августина и возвращаясь оттуда с ворохом новостей квартала Монсо. Но, похоже, здесь новостями не делились, а может, их и не было в горной деревушке.

Благословив паству, аббат Турпен хотел было вернуться в ризницу вместе с мальчиком-хористом, который помогал ему во время службы, и тут заметил маркизу. Он удивленно поднял брови, кивнул в ответ на ее молчаливую мольбу, дав понять, что сейчас подойдет к ней. Подошел, помог маркизе сесть, решив, что старушке трудно стоять на коленях, а сам сел рядом.

– Я понял, что вы хотите поговорить со мной… без свидетелей, что совсем нелегко в замке, да и тут тоже, потому что люди приходят и уходят, как на мельнице.

– Так оно и есть, хотя наша дорогая Клотильда – сама деликатность.

– И поэтому позволила вам прийти сюда одной. Ну так воспользуемся ее деликатностью. Чем я могу вам помочь, кроме своих молитв о скорейшем возвращении мадемуазель дю План-Крепен?

– Устройте мне встречу с Гуго де Хагенталем! Я видела, как вы с ним разговаривали, и поняла, что вы с ним в дружбе.

– Мы связаны больше, чем дружбой. Колючий молодой человек раним и несчастен…

– Охотно вам верю и прошу мне поверить, что я не желаю доставлять ему никаких неприятностей. Он пообещал моему племяннику помочь в поисках Мари-Анжелин, и мне хотелось бы услышать, удалось ли ему хоть что-то о ней узнать.

– Мне известно, что он виделся с отцом, но ничего не знаю об их разговоре. Боюсь, как бы ответ не пришел нам, благодаря бредовым объявлениям, которые развесили у нас по городу и в предместьях.

– Думаю, их уже сняли.

– Но свое черное дело они сделали, пробудили в людях дурные мысли, что таятся порой в голове, даже самых достойных.

– Сейчас уже развешиваются другие объявления. Они обещают награду в двадцать тысяч франков тому, кто доставит мадемуазель живой. И ничего, если она мертва.

Глаза монаха округлились.

– Значительная сумма. Она заставит людей задуматься или подтолкнет к действиям.

– Мы готовы заплатить сколько угодно, лишь бы План-Крепен вернулась к нам живой и невредимой! Время идет, а мы по-прежнему в неизвестности. Ничего не сдвинулось с места, и это меня пугает. Мне кажется, что покров молчания вскоре окончательно завуалирует драму. Ни мой племянник, ни его друг не могут здесь поселиться. У них своя жизнь, они очень заняты. Я – другое дело, я могу остаться жить и здесь, ожидая, когда присоединюсь к ней, если она ушла в мир иной. Моя жизнь позади, но даже я не могу сдаться без боя. Я хочу что-то сделать. Но что?

– Давайте подождем, может быть, новые объявления принесут нам какие-то новости. Оружие может оказаться обоюдоострым. Мы можем утонуть в потоке не слишком достоверной информации и начать гоняться за призраком по всему Франш-Конте. Но если я не ошибаюсь, среди ваших друзей числится главный комиссар уголовной полиции всей Франции. Что он думает о вашей истории?

– Сейчас ничего. Я знаю, что он нас не забывает, но в данную минуту он поглощен проблемами терроризма, о которых галдят газеты. Я даже не уверена, находятся ли по-прежнему в Понтарлье инспекторы Лекок и Дюрталь. Что-то их не видно.

Аббат Турпен не мог не улыбнуться.

– Надеюсь, госпожа маркиза, вам не обязательно видеть полицию в действии, чтобы быть уверенной, что она исполняет свои обязанности? Это… было бы слишком просто.

– Это было бы глупо! Не бойтесь слов. Но я все-таки возвращаюсь к своей просьбе. Я бы очень хотела поговорить с Гуго де Хагенталем!

– Я к вашим услугам, мадам!

Действительно, рядом с ними стоял Гуго де Хагенталь, но ни аббат, ни маркиза не заметили, как он подошел. Что было, впрочем, неудивительно, в церкви с толстыми стенами и узкими окнами из-за суровых здешних зим всегда царила полутьма, особенно в такие ненастные дни, как сегодняшний, так что человек в темном плаще был почти незаметен. Молодой человек слегка поклонился маркизе.

– Вы хотели поговорить со мной, и вот я перед вами, но не уверен, что могу вам хоть чем-то помочь. Я не знаю – и могу вам в этом поклясться, – где находится мадемуазель дю План-Крепен.