Такси! Такси! - [24]
Там, возле станции метро «Академическая», у тротуара стояла очередь. Снова наступил час, когда людям нужно такси без промедления. Вечером машины берут и молодые люди, которые опаздывают на поезд или на свидание, и немолодые, устраивающиеся на сиденье с трудом, - заболевшие, инвалиды, не в меру уставшие.
Мужчина и женщина, от которой остро пахло духами, так спешили, что сказали одно лишь слово: «Малый»! Это, конечно, означало Малый театр, но ни в коем случае не филиал его, иначе было бы дано разъяснение. Хотя пассажиры ехали в театр, настроение у них было скверное, оба смотрели в разные стороны, сидели отвернувшись и не перекинулись между собой ни единым словом. Николай Максимович попытался осторожно примирить их:
- Еще одиннадцать минут до начала. Доедем за пять, и у вас останется еще целых шесть минут.
Он знал, как из-за пустяков портят себе люди настроение перед спектаклем. Кто-то, наверное, медленно готовился, но вот уже нет причины для огорчения, кто-то должен сделать шаг в сторону примирения. Конечно, обоим трудно, особенно если они молоды или, наоборот, давно живут вместе и уже остыли друг к другу.
- Успеем, конечно, а можно было бы и не торопиться, не лететь как угорелые, - к удивлению водителя, отозвалась женщина. Это меняло предположение, что виновна она - долго собиралась. Обычно их укоряют мужья за то, что не пришили вовремя крючок или пуговицу, или ни с того ни с сего начинают утюжку.
Интересно, почему же виноват он.
- Можно было бы, если бы не совещание, - сказал мужчина. Он ответил тоже в безличной форме - уже отходил, сдавался. Каждому из троих все было ясно, но двое играли друг с другом, делая вид, что их ссора осталась незамеченной для постороннего. И было ясно, что вскоре примирение все-таки наступит. В театре им станет хорошо, он поведет ее в буфет и, заглаживая свою вину, будет щедро угощать, а домой вернутся счастливые, пристыженные - каждому будет казаться, что это он мог предотвратить маленькую ссору. У Малого театра мужчина резво выскочил, галантно встретил выбирающуюся из дальнего угла спутницу и уже улыбался. Затем вернулся расплатиться. «Молодец! - подумал о нем Николай Максимович, - мужчине надо быть отходчивее».
У театра не пришлось ждать и секунды: стояла очередь - люди со свежеизготовленными пакетами - из ЦУМа, Пассажа.
- На Преображенку. Халтуринская улица, - сказала женщина в синем с белым воротником платье и через спинку поставила на заднее сиденье огромный эмалированный таз. Она хорошо улыбнулась, и это., должно быть, означало: неудобно тащиться с этакой ношей в метро - люди будут посмеиваться, глядя на нее. А большие эмалированные продают так редко…
- Какой мы выберем маршрут? - спросил ее Николай Максимович. Женщина стала подробно объяснять все то, что он знал до мелочей. Видно, решила, что водитель новичок. Заканчивая, она предупредила:
- После поворота на Халтуринскую будет поворот без светофора, нам нужно будет перебраться на другую сторону и сразу же повернуть направо…
- Поедем по берегу озера?
- Так вы, оказывается, все знаете сами, а спрашиваете!
- Я просто надеялся, что вы придумаете дорогу короче.
У них начинался тот легкий, свободно льющийся разговор, который так часто возникает с женщинами-пассажирками уже не первой молодости - не ухаживание, не кокетство, а забавная, ни к чему не обязывающая игра, приятная обеим сторонам.
Стоянка такси у гостиницы «Россия».
- Так вы, может быть, знаете, как называется тот пруд, у которого я теперь живу?
- В четырнадцатиэтажных домах? Знаю: по карте - Черкизовский, в народе зовут Архиерейским.
- Ой! Отчего же так?
- А вы видели, на другой стороне от ваших домов церквушка стоит?
- Рядом с кинотеатром?
- Так вот на том месте раньше архиерейская дача была. Однажды архиерей пошел купаться и - утонул. Не нашли.
Они весело рассмеялись, но это можно было простить. Во-первых, потому, что несчастье с архиереем, должно быть, произошло давно, может быть, лет шестьдесят назад, вдобавок архиереи молодыми не бывают. Не будь несчастья, архиерей все равно не дожил бы до тех дней, когда снесут деревню Черкизово и обставят пруд многоэтажными домами. Во-вторых, они, женщина и шофер, были достаточно молоды, чтобы получать радость от маленькой глупой шутки, стараться понравиться друг другу.
На берегу Архиерейского пруда Николай Максимович достал эмалированный таз, пока женщина готовила деньги для расплаты. Он подал его женщине:
- Возьмите, будет в чем купать ребятишек.
- О, моих ребятишек в тазу уже не искупаешь, - отвергла она намек на ее молодость, - часто жалуются: ванны стали ставить маленькие - не вытянуться.
Оба рассмеялись, и он уехал в хорошем настроении.
Можно было опустить козырек, на котором написано: «В парк», и подбирать пассажиров только тех, которым было по пути. Он уже опаздывал - к восьми в парк не доберется - и последний пассажир был уже лишним, но он все-таки не мог отделаться от привычки следить за тротуаром. В этот час видно было далеко, и страждущего пассажира сразу увидишь.
У Сокольников прямо на мостовой он увидел пляшущего с чемоданом солдата. Он кидался к каждой машине и, видно, умолял взять его, выручить из беды. Бывалый пассажир так не поступает. Даже при желании шофер не может подобрать его в таком месте:, надо же сначала остановиться, а кто это разрешит здесь распахиваться? Видно, солдатом руководило отчаяние.
