Такой смешной Король! Повесть первая: «Король» - [11]

Появлению Хуго все, конечно, обрадовались, каждый по-своему. Сесси была в восторге от красивого мундира, относительно которого Юхан сказал с неопределенной интонацией в голосе: «Прямо генерал». Ангелочек с улыбкой смотрела на своего сына, и, кроме любопытства, ее глаза за очками в серебряной оправе ничего не выражали, хотя конечно же она была рада. Манчи откровенно высказал причину своей радости:

— А пахать-то сколько надо! Вовремя пришел.

Что и говорить, осень не за горами, приближалась пора осенней пахоты и сбора картофеля, а Манчи давно уже надоело, тяжело было и Юхану, нелегко ему стало держать ручки сохи. Юхан похлопал сына по плечу, словно тот лишь съездил на мельницу, и засвистел свою любимую песню. Однако он крикнул Манчи:

— Таскай воду. Мы с Хуго баню затопим.

Хуго показался Королю квадратным, медлительным, молчаливым. Высказывался с многозначительным видом. Можно было предположить, что относительно обсуждаемого вопроса у него имеется свое собственное, весьма продуманное мнение, но он на нем не настаивает… Что вы! Нет. Хотя он, конечно, человек сведущий, но ему все равно, можете думать по-другому, если хотите.

Разговаривая, он имел привычку подергивать себя то за одно, то за другое ухо. Королю не раз хотелось спросить, хочет ли он свои уши вытянуть и на сколько, но не спросил, решив, что со временем этот вопрос сам собой выяснится.

Теперь Мелинда Хромоножка поселилась в Звенинога, а к матери в Праакли перестала ездить. Они с Хуго зажили в одной из комнат Сааре, и на хуторе стало тесновато, несмотря на то, что Король по-прежнему довольствовался свиным корытом над коровником, а скажите, пожалуйста, много ли на свете сыщется монархов, согласных на такие скромные условия?

Настала пора сенокоса. Все до единого, включая Вилку, отправлялись ежедневно в Святой Лес, что рядом с кладбищем, где находились лесной участок и луг хутора Сааре. Лес здесь был великолепный. Высокие древние сосны шумели на ветру, звучала неповторимая мелодия вечности. В лесу обильно росли черника и голубика, охраняемые тоже весьма музыкальными комарами. Именно здесь, на кладбище, и хоронили всех из рода Рихарда, даже если кто-нибудь уже не носил фамилии семьи.

Однажды Ангелочек взяла с собой на кладбище Короля и долго водила его между могилами, читая вслух имена усопших, объясняя, кто они были в жизни и каким образом бог призвал их к себе. Короля все это не слишком интересовало, ему было скучно в мире покойников, но он заметил, что Ангела совсем не проносила слова «смерть», «умереть», а говорила «скончался» или же «бог призвал».

Слово «смерть» легко произносила Мелинда. Когда они были вдвоем с Хуго — Король не в счет, — она то и дело заводила разговор о том, что, когда старики помрут, некому быть на хуторе хозяином, кроме Хуго. Старики — Король понимал это — конечно же Ангелочек и Юхан. Хуго отмахивался, ему такие разговоры не нравились, но Мелинда настаивала, высказывая удивление:

— Все люди когда-нибудь помрут, что тут такого? Не вечно же им жить…

Король чувствовал, что Мелинде нисколько не будет жаль, если Ангелочек с Юханом помрут, возможно, она даже не против, чтобы это случилось скорее — так показалось Королю. Смерть до сих пор представлялась ему лишь в образе дохлой кошки в канаве: наполовину разложившаяся падаль с облезлой шерстью, источавшая отвратительную вонь. Ом никак не мог себе представить Ангелочка и Юхана покойниками — таких живых и добрых. Почему живая, веселая и добрая Мелинда хочет, чтобы Ангелочек и Юхан умерли?!

От этих мыслей становилось грустно.

Скорее всего, Королю только показалось, но, несмотря на восемнадцать гектаров земли, лес, сенокосы и пастбища, на хуторе стало тесно, и это во всем незаметно ощущалось: в непонятной раздраженности, нервозности обитателей хутора. Единственно Юхан, как всегда, спокойно насвистывал сквозь зубы свою песню про землю Мулги, где жить хорошо. И Король с Вилкой продолжали радоваться жизни как таковой, возможно, потому, что корыто и конура — это все же изолированные жилища и в них тесноты, раздражавшей людей в доме, не ощущалось.

Однажды Алфред с утра уехал в город Журавлей. Он шел по тропинке через клеверное поле, которое начиналось сразу же за хутором Рямпсли. Тропинка завела его в ельник, из которого он зашагал вдоль сложенной из валунов ограды до хутора Маза, который называли еще и «почтовым», поскольку сюда доставлялась почта, — здесь и была остановка омнибуса курсирующего между городом Журавлей и портом Сухое Место. Король понял из подслушанного разговора: Алфред ехал в город, чтобы договориться господином Тайдеманом насчет квартир, которые должны в следующем году кем-то освобождаться, а Алфреду они понадобились, чтобы открыть в городе Журавлей столярную мастерскую. В каком часу Алфред вернулся, Король не знал, но был уже полдень, а Его Величество стоял перед зеркалом и изучал свое лицо, оно ему показалось некрасивым: уши чрезмерно розовые и нос… какой-то не такой. Единственно разве глаза пришлись по вкусу — зелененькие, как листья черники. Чернику Король любил. В это время и послышался голос Алфреда: