Так плохо, как сегодня - [14]
Я вручила Людке подарок и тихо шепнула:
– Скажи ему, пусть снимет парик.
– Нет, – отказалась Людка. – Будет еще хуже. У него лысина бледная, как жопа.
– Тогда закажи другой парик.
– Какая разница. Я на него все равно не смотрю.
Людка любила Ханина, бедная. И все время оборачивалась на дверь. Она ждала, что зазвонят колокола, как в песне, и в распахнутые двери войдет Ханин и заберет ее с собой. Но все оставалось как есть.
Папик был влюблен в Людку и не сводил с нее своих глаз. Влюбленность ему шла.
Ресторанный зал был заставлен большими круглыми столами.
Светлана сидела за центральным столом с друзьями и родственниками Папика. Своих родственников у нее не было. Я заметила, что ее нижние веки слегка приподняты. Это означало высочайшую степень сосредоточенности. Она боялась что-то пропустить, не уследить.
Меня посадили за стол с друзьями невесты. Мой статус – подруга Людки. Меня это удивило. Все-таки я была подруга Светланы, и мое место рядом с ней… Но Светлана не обращала на меня внимания. У нее была своя игра, и там мне не было места.
Подруги Людки были в основном молодые. Среди них – парочка проституток, судя по одежде и макияжу. Парочка балетных из Большого театра, статусные мужички и прочие неопознанные объекты.
Я пожалела, что не взяла мужа, вернее, не заставила пойти с собой. Он не любил тусовки и сборища. Он считал, что это – потеря времени.
По залу бегал Арсик – Людкин сыночек. Он тоже был приглашен на свадьбу. Арсик – хорошенький, явный славянин. Слава богу, что не негр и не китаец. Могло быть и такое.
Арсик время от времени подбегал к Папику, что-то говорил ему, подняв личико. Папик слушал внимательно. Чувствовалась глубокая приязнь с обеих сторон.
Я тихо порадовалась этой взаимности, ведь Арсик – мой цветочек. Я не дала его сорвать и выбросить.
Справа от меня сидел кинопродюсер, красивый и лысый. Слева – балерина Танечка, Людкина подруга, – хрупкая спокойная девочка. Она мне всегда очень нравилась, я только не понимала: что общего у нее с Людкой. Танечка не танцевала. Для нее танцевать – это работать. Она просто отдыхала.
Возле музыкантов перетаптывались пары.
Папик приглашал Людку на медленный танец. Клал руку на ее спину, обтянутую парчовым платьем. Людка сшила себе свадебное платье на размер меньше и была в нем, как колбаска в шкурке.
Угощенье было царским. Вина французские, закуски изысканные. Видно, что Папик богат и щедр. Ничего не жалко для Людки. Светлана цвела. Это был ее день победы. Только салюта не хватало.
Праздник катился весело и вкусно.
Вспыхивали тосты. Гости поднимались и произносили заздравные речи. Культура тоста развита только в Грузии. Там тосты долгие, цветистые и довольно талантливые. На Западе тосты сведены к одной фразе. Зачем лить из пустого в порожнее? И так все ясно.
Данное застолье текло по принципу: «Собирайтесь-ка, гости мои, на мое угощенье, говорите мне прямо в лицо, кем пред вами слыву…»
Гости славили в основном Светлану и Папика. Они существовали в эпицентре своей жизни и многого добились.
Людке тоже перепадали добрые слова, но в связке с Папиком. Один тост достался конкретно Людке.
Актриса – коллега Светланы – поднялась и коротко сообщила о том, что в их театре состоялась премьера. В партере в третьем ряду оказалась девушка, которая громко разговаривала во время спектакля по мобильному телефону. Это мешало артистам и зрителям. На нее оборачивались и шикали, но она не обращала внимания и продолжала свой воспаленный диалог.
Сейчас на свадьбе актриса впервые увидела невесту и признала в ней ту самую хамскую девушку.
– Хорошо, что она выходит замуж, – заключила актриса. – Ее муж вовлечет ее в семью и хотя бы частично изолирует от общества…
Как будто муж – тюрьма.
У Светланы лицо пошло пятнами. Она боялась, что Папик начнет интересоваться, кому звонила Людка, будет скандал. Но Папик не обратил внимания на тост. Скорее всего, не слушал. Пил и предвкушал узаконенные объятья.
Я поняла: кому звонила Людка. Ханину. Она ставила ему ультиматум: или ты, или – Папик.
Ханин, по своему обыкновению, не отвечал ни да ни нет, Людка колотилась как рыба об лед. Билась до последнего. Что ей спектакль, когда жизнь валится.
Тост прошел без последствий. Светлана постепенно успокоилась, но оглядывалась на актрису. Что за поведение? Если ей не нравится невеста – не садись за стол. Уходи. А если уселась и поедаешь деликатесы – не критикуй. Существуют правила игры, которые надо соблюдать. А если актриса не соблюдает, то она ничем не лучше Людки, которая громко разговаривает во время спектакля.
Через какое-то время поднялась балерина Танечка и произнесла тост, который предназначался исключительно Людке. В тосте перечислялись ее неоспоримые достоинства: ум, красота, душевная чуткость, ранимость. Людка заплакала. Все думали: она расчувствовалась. Но я видела: она оплакивает Ханина. Впереди открывалась обеспеченная жизнь – ровная и одинаковая, как степь. Без любви.
Красивый продюсер что-то сказал Танечке. Она не расслышала и перегнулась в его сторону вместе с фужером. Тяжелая густая струя французского бордо окатила меня с головы до пояса, итальянское платье сказало: до свидания, приятно было познакомиться.
Искренняя, трогательная история женщины с говорящим именем Вера.Провинциальная девчонка, сумевшая «пробиться в артистки», испытала и ужас блокады, и голодное безумие, и жертвенную страсть, и славу.А потом потеряла все…Где взять силы, чтобы продолжать жить, когда судьба обрушивает на тебя беду за бедой?Где взять силы, чтобы продолжать любить, когда мужчины предают и лгут, изменяют и охладевают?Где взять надежду, когда кажется, что худшее уже случилось?Можно опустить руки и впасть в глухое отчаяние.Можно надеяться на чудо.А можно просто терпеть.
«Нельзя испытывать любовь. Испытывать можно только самолеты. Они из железа». Эта неоспоримая истина – цитата из нового рассказа «Назло», ставшего заглавным для сборника, – задает эмоциональный тон всей книге.Нельзя испытывать… что?Не только любовь. Но и порядочность. Терпение. Верность. Доверие.Простые истины, которые герои и героини Виктории Токаревой постигают снова – на собственном, зачастую очень горьком, опыте. И мы верим им – потому что узнаем в них себя…В сборник вошел также еще один новый рассказ «Зачем?» и произведения, уже полюбившиеся читателям.
СОДЕРЖАНИЕ01. О том, чего не было02. Уж как пал туман…03. Зануда04. Закон сохранения05. «Где ничто не положено»06. Будет другое лето07. Рубль шестьдесят — не деньги08. Гималайский медведь09. Инструктор по плаванию10. День без вранья11. Самый счастливый день (Рассказ акселератки)12. Сто грамм для храбрости13. Кошка на дороге14. Любовь и путешествия15. Зигзаг16. Нахал17. Нам нужно общение18. Рарака19. Пираты в далеких морях20. Плохое настроение21. Скажи мне что-нибудь на твоем языке22. Японский зонтик23. Тайна Земли24. Стечение обстоятельств25. Шла собака по роялю26. Рабочий момент27. Летающие качели28. Глубокие родственники29. Центр памяти30. Один кубик надежды31. Счастливый конец32. Ехал Грека33. Старая собака34. Неромантичный человек35. Ни сыну, ни жене, ни брату36. Звезда в тумане37. Система собак.
«Что такое молодость? Бездна энергии, легкое тело. Мы поглощали жизнь горстями, и казалось, что за поворотом нас ждет новое, неизведанное счастье. Любовь, например, или слава, или мешок с деньгами. Или то, и другое, и третье одновременно…Всегда считалось, что, переступив через шестьдесят лет, женщина переходит в статус бабушки-старушки и должна сидеть со спицами в руках и вязать внукам шерстяные носочки… В шестьдесят лет что-то заканчивается, а что-то начинается. Начинается свобода. А свободой каждый распоряжается по-своему».В.
Дед Федор не первый год намеревается рассказать автору эпизоды из своей долгой жизни. Но дальше «надо бы…» дело движется туго. Он плохой говорун; вот трактор — это дело по нему.
Хуторской дом был продан горожанину под дачку для рыбалки. И вроде бы обосновалось городское семейство в деревне, большие планы начало строить, да не сложилось…
После рабочего дня хуторской тракторист Тюрин с бутылкой самогона зашел к соседям, чтоб «трохи выпить». Посидели, побалакали, поужинали — всё по-людски…
Старуха умерла в январский метельный день, прожив на свете восемьдесят лет и три года, умерла легко, не болея. А вот с похоронами получилось неладно: на кладбище, заметенное снегом, не сумел пробиться ни один из местных тракторов. Пришлось оставить гроб там, где застряли: на окраине хутора, в тракторной тележке, в придорожном сугробе. Но похороны должны пройти по-людски!
Сельчане всполошились: через их полузабытый донской хутор Большие Чапуры пройдут международные автомобильные гонки, так называемые ралли по бездорожью. Весь хутор ждёт…
Что такого уж поразительного может быть в обычной балке — овражке, ложбинке между степными увалами? А вот поди ж ты, раз увидишь — не забудешь.
Любовь побеждает не только расставания и смерть, но даже предательство, обиды и ненависть… Герои нового сборника Виктории Токаревой приходят к осознанию этого через неизбежные человеческие страдания, противоречивые повороты судьбы. Что-то неуловимое и всепрощающее вдруг оказывается сильнее страстей человека. И уже никто никого не судит, у каждого свои столкновения с собой и миром, свои поиски сквозь ошибки. «Пушкинское спокойствие» – так можно сказать о прозе Виктории Токаревой. Ее произведения утешают, помогают видеть жизнь как нечто неразгаданное.
В книгу вошли повести «Птица счастья», «Мужская верность», «Я есть. Ты есть. Он есть», «Хэппи энд», «Длинный день», «Старая собака», «Северный приют», «Лавина», «Ни сыну, ни жене, ни брату» и рассказы «Казино», «Щелчок», «Уик-энд», «Розовые розы», «Антон, надень ботинки!», «Между небом и землей», «Не сотвори», «Паспорт», «Хорошая слышимость», «Паша и Павлуша», «Ничего особенного», «Пять фигур на постаменте», «Уж как пал туман», «Самый счастливый день», «Сто грамм для храбрости», «Шла собака по роялю», «Рабочий момент», «Летающие качели», «Глубокие родственники», «Центр памяти», «Один кубик надежды», «Счастливый конец», «Закон сохранения», «„Где ничто не положено“», «Будет другое лето», «Рубль шестьдесят — не деньги», «Гималайский медведь», «Инструктор по плаванию», «День без вранья», «О том, чего не было» выдающейся российской писательницы Виктории Токаревой.
Зачем человеку враги?Чтобы не расслабляться и не терять формы?Чтобы всегда быть готовым к удару – прямому или нанесенному из-за угла?Или… зачем-то еще?Смешная, грустная и очень искренняя история женщины, пытающейся постичь один из древнейших парадоксов нашей жизни, заинтересует самого искушенного читателя…
«Собакин, Михалков, Войнович, Данелия, Горбачев – вот они, архитекторы моей жизни. Я, конечно, и сама тоже внесла свой вклад, а именно – труд. Я написала двадцать томов, и за меня это никто не мог бы сделать. И тем не менее: литературный талант очень трудно обнаружить. Талант певца или художника – запросто. Человек поет или рисует – сразу заметно. А писать… Все умеют писать, всеобщая грамотность с тридцать седьмого года.Я могла бы и не распознать свои литературные способности. Работала бы учительницей пения: вахадили гу-си… И так всю жизнь.