Так они жили - [17]
Ей было немножко страшно говорить при тете Аглае, так пытливо и недружелюбно на нее поглядывавшей, но правда была выше всего, и она решила даже пострадать за нее.
В зале все сидели за круглым столом, уставленным бесчисленными вазочками и блюдечками с вареньем, цукатами и фруктами. Только бабушка сидела в стороне у камина, который в эти часы топился по ее приказанию даже и летом. У ее ног на скамеечке сидел Гриша и угощался из собственной черепаховой бонбоньерки [13] бабушки, где всегда лежали покупные конфеты, между тем как другие лакомились домашними сластями.
Женя и не подозревала, в какой важный момент своей жизни она влетела в залу защитницей Насти. Знай она это, может быть, она бы и отложила на время свое ходатайство.
Сергей Григорьевич и бабушка как раз перед этим начали разговор с Аглаей Григорьевной по поводу воспитания Жени. Строгая генеральша не только присоединилась к ним в их мнении о девочке, но шла гораздо дальше.
— Удивляюсь заграничному воспитанию, — говорила она с презрительной усмешкой, — ни манер у девочки, ни выдержки, смотрит волчонком…
— Неласковая… — вмешалась бабушка.
— Никто от нее ласковости и не просит, — перебила ее Аглая Григорьевна, — она должна быть почтительна, выжидать, когда ее вздумают приласкать, должна стараться угодить. А она вся какая-то встопорщенная, точно еж, никакой девичьей робости, искательности, — нет, много надо над ней работы. чтобы из нее эту дурь выбить!
— Вот оттого-то я и прошу тебя, сестра, помочь мне приискать к ней гувернантку… Устроить это дело как следует. Ты человек опытный, все это знаешь, век жила в Петербурге.
— Гувернантку найти нетрудно. А вот выбрать из них подходящую — это дело другое!
— Вот именно… Выбрать-то я и прошу!
— Хорошо… Я это дело обдумаю, напишу княгине, начальнице института, объясню ей мои требования — попрошу найти подходящую особу.
— Пожалуйста, сестрица, — тихо проговорила Женина мать, чтобы поддержать просьбу мужа.
— Хорошо. Но уговор лучше денег — в мои распоряжения не вмешиваться. Я дам гувернантке указания, и им надо будет повиноваться беспрекословно! Это мое условие!
Как раз в эту торжественную минуту девочка, как ураган, влетела в залу.
Не обращая внимания на многозначительное пожатие плечами Аглаи Григорьевны и взор, которым она обменялась с отцом, Женя волнуясь, начала сразу повышенным тоном:
— Папа! Настю наказывать нельзя, она не виновата! Гриша сам во всем виноват, он ее напугал, обещал выщипать ей косу по одному волоску, если она ключа не принесет, прибить обещал, и…
— Это еще что за история? — воскликнул Сергей Григорьевич. — Гриша, что это сестра говорит?
— Позволь, братец, не волнуйся, я все разберу, — вмешалась Аглая Григорьевна.
Ее роль в семье была очень странная. Выйдя замуж очень молодой за богача, гвардейского офицера, она уехала в столицу, где и вращалась в высшем обществе. С родными она обменивалась церемонными письмами по случаю разных праздников и торжеств и, хотя ни для одного из них не сделала ни одной услуги, не показала ни любви, ни приязни, ее почему-то все боялись и почитали.
Овдовев лет сорока, она переехала в деревню, где и зажила в своем богатом барском доме, пользуясь почетом за свое богатство, но не гостеприимство, потому что славилась своею скупостью и гордостью.
В семье ее не любили и боялись. Даже мать чувствовала себя неуютно, когда Аглая Григорьевна своим скрипучим однотонным голосом начинала излагать разные правила добродетели.
Почему она прославилась как великолепная хозяйка, превосходная воспитательница и всезнающая женщина, — было неизвестно. Аглаю Григорьевну бранили и осуждали только втихомолку, в глаза же все ей льстили и перед ней преклонялись, а она принимала это как должное.
— Кто тебе разрешил в таком виде влетать к старшим и прерывать их разговор? — начала она свою речь к Жене. — И кто тебе поручил?..
— Ах, тетя Аглая, это все пустяки, — перебила ее взволнованная девочка. — Нельзя же наказывать невинного человека из-за других… Папочка, допроси Гришу, он не посмеет тебе соврать, посмотрите, как он покраснел… Гриша, да говори же! Ведь ты велел Насте взять ключи?.. Заставил ее, угрожал? Будь хоть раз честным мальчиком… Сознайся!
— Да ты совсем ошалела, тебя надо на цепь посадить, ты этак кусаться скоро начнешь. Как ты смела меня перебивать? — скрипела Аглая Григорьевна.
Сергей Григорьевич видел по Гришиному лицу, что дело нечисто, и подозвал его к себе.
— Ты угрожал Настьке?
— Ничего не угрожал, только…
— Только обещал отдуть и по волоску всю косу выщипать! — опять вмешалась Женя.
— Да тебя тут и не было… Что ты на меня врешь? — протестовал Гриша, начиная реветь.
— Кто тебе это все пересказал, Евгения? Может, все пустяки, враки, а ты на брата жалуешься, — заметила Александра Николаевна.
Ей сразу показалась подозрительной история с ключом, но желание заступиться за внука заставляло говорить против себя.
— Ты сама не видала? Кто тебе сказал? Настька? — спрашивал отец Женю.
— Мне сказала Каля, а она лгать не будет, — выпалила сгоряча девочка, забыв, что вмешательство Аскитреи должно было оставаться в тайне.
— Какая Каля? Кто это?
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Повесть-воспоминание о школьном советском детстве. Для детей младшего школьного возраста.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.