Так начиналась Мещура - [16]

— А-а-а, — протянул Никола, хотя не знал, кто такие политические и почему они должны тянуть в такую даль эту плоскодонку с грузом.

Шаланда причалила. Для разгрузки народу было достаточно. Сняли всех мужчин с землянок и подростков, которые лёгкий груз вполне осилят. Да и ребятня под ногами крутилась, старалась хоть что-то перенести.

Вывели лошадь. Сняли телегу.

— Тимофеич, запряги лошадь и поднимись по откосу. Степаныч тебе поможет, — распорядился комендант.

— Хорошо, Петрович. Запрягать — это наше, крестьянское дело. С удовольствием. Степаныч, помогай.

— Наверху ждите. Будем груз поднимать и там нагружать. Лошадь в песчаную гору телегу с грузом не осилит.

— Ясно дело. Животное беречь надо. Фураж-то привезли?

— Привезли. Разгружают.

Разгрузили быстро. И продукты, и обувь, и печки с трубами.

Комендант вздохнул:

— Вроде и груза немало, а сейчас всё пораздадим, ещё и не хватит.

Он взял у сопровождавшего конвойного накладные документы, отдал свои подготовленные заявки.

— Если бы все заявки выполняли, ещё бы ничего. А так… посмотрим, сколько и чего прислали. Семён, — обратился он к парню, — сейчас всё поднимем наверх. Затем прихватишь по пути что-нибудь и пойдёшь первым. Ко мне на склад. Будешь там всё принимать и складывать: что под навес, что в помещение. Продукты на улицу нельзя, отсыреют. Сам разберёшься. А я отсюда буду отправлять. Ну и телегу там поможешь разгрузить. В общем, командуй.

— Хорошо, Николай Петрович, — Семён взял мешок крупы на плечо и пошёл к песчаному склону. Там уже поднималась лошадь с пустой телегой. Ей помогали двое пожилых мужчин.

Всё, что выгрузили с шаланды, теперь предстояло поднять наверх и там, вокруг оврага, нести на себе. Самое тяжёлое перевезёт лошадь.

— Ничего, перевезём, перенесём, было бы что. Дождались. На первое время хватит. А там опять будем ждать, — размышлял вслух Николай Петрович.

Мальчишки брали, что по силам, и поднимали наверх. Лентяев не было.

Весь оставшийся день комендант с Семёном сверяли полученный груз с накладными, сортировали, укладывали, перекладывали.

Никита вернулся один, чтобы продолжить работу на рытье землянки.

— Где ж ты братца своего потерял? — не удержалась Наталья.

— Его Петрович у себя помощником оставил.

— Ну вот, потеряли мы кавалера. Э-эх.

Никто не поддержал разговора, и Наталья тоже замолчала.

К вечеру комендант обошёл хозяек:

— Завтра с утра буду продукты раздавать. Приходите к складу со своими мешочками.

— Как же мы будем рассчитываться за этот паёк, Петрович? — спросила одна их женщин.

— Рассчитаетесь. Отработаете и рассчитаетесь, куда вы денетесь.

— Да уж, деваться нам некуда. Вон хвосты какие, — указала на ребятишек мамаша.

— Обуви прислали мало, поэтому только работающим и только тем, у кого совсем прохудилась. Сам проверять буду.

Весь следующий день комендант выдавал продукты под роспись. Надо было взвешивать крупу, сахар, макароны, всё записывать. Потом по этим спискам люди будут рассчитываться.

— Тимофеич, Степаныч, для вас очень серьёзная работа. Надо в землянках установить печи. Там в углах для них место оставлено. Но главное, трубы вывести и проверить, чтобы все были целые. Они асбестовые, огнеупорные, но вдруг где трещина какая.

— Сделаем, Петрович, не сомневайся. Для себя же, для ребятни.

— Правильно. Печки с трубами к землянкам подвезут на лошади.

Жить стало намного веселее. Над заселёнными землянками задымили трубы. Там же стали готовить еду. Только воду носили из оврага. И обувку кое у кого обновили. А главное, продукты опять есть. Скудно, конечно, но хоть что-то, чем совсем ничего.

— Да, ожиреем на этих харчах, — съязвил себе под нос Филипп.

Меланья привычно смолчала.

— Ну, мальчики, теперь заживём, — начался рабочий день в одной из бригад лесорубов.

Анна Андреевна примеряла новые рукавицы:

— И рукавицы прислали, и Кириллу обувку дали, и пилу даже новую получили. Вот сколько сразу радости.

— Да уж, — отозвался бригадир Иван Михайлович, — только работай.

— Значит, будем работать, — поддержал Владимир Степанович.

Чуть поработали — пошёл дождь, довольно сильный. Никуда не спрячешься — надо валить лес.

— Берегись! — двое толкали шестами падающее дерево.

У одного шест соскользнул с мокрого ствола, и дерево повалилось не туда, куда направляли. Прямо на Ивана Михайловича и Анну. Отскочить они не успели.

Секундная тишина — и бригада бросилась на выручку. С силой отвалили дерево. Бригадир лежал с закрытыми глазами. Хотели его поднять — он глухо застонал. Быстро соорудили носилки из двух жердей и веток, бережно уложили Ивана Михайловича и понесли в посёлок. Он весь был в крови. Анне досталось намного меньше. Её сильно хлестнуло ветками и задело сучком.

Клава сердцем почуяла беду. Она бежала навстречу носильщикам и шептала:

— Батя, батя…

Бригадира положили у шалаша.

— Я сбегаю за Дарьей, — спохватилась его дочь.

Знахарка расстегнула фуфайку и начала медленно ощупывать раненого. Клава стояла рядом, крепко прижав к груди кулачки. От страха у неё словно дыхание остановилось.

— Батя, ну, пожалуйста, батя, пожалуйста, — шептала она.

Наконец Дарья выпрямилась, молча покачала головой и перекрестилась.