Так начиналась Мещура - [14]

— Нет ещё, только примеряюсь.

— Ты не очень-то тяни. Уведут — всю жизнь локти кусать будешь. Нравится — действуй.

— Ясно, товарищ комендант, буду действовать, — обрадовался охранник. Как будто только и ждал разрешения начальства.

— Всё, перекур, — объявил бригадир лесорубов.

Расселись на сваленном дереве. Курящие достали махорку, другие просто расслабились.

— Ох, мальчики, — улыбнулась сучкоруб Анна Андреевна, — сейчас бы к нам в село. Я баньку бы вам истопила, попарила, за стол усадила, угостила бы от души. И спать бы уложила. На сеновале. Мечта!

— Не трави душу, Андреевна — и так тошно. Вон желудок к позвоночнику уже прилип, руки от работы, как подошвы сапог.

— Что верно, то верно, — согласилась Анна, глядя на свои грубые ладони.

— Интересно, обувку-то привезут хоть какую-нибудь? — рассуждал Кирилл, — скоро босиком будем работать.

— Не унывайте, мальчики. Доживём и мы до лучших времён.

— Твоими бы устами, Андреевна, да мёд пить.

— А вот интересно, мёд здесь в лесу есть?

— Кто ж его знает? Лето короткое. Не слышал про мёд, — ответил рассудительный Владимир Степанович.

— Степаныч, а у кого ты дочурку оставляешь? — поинтересовалась Анна.

— Там, в землянке, со всеми детьми. Там две мамаши с ними. Я один наверху, в шалаше мёрзну.

— Может, прийти к тебе согреться и тебя согреть? — пошутила Анна.

— А что, приходи. Я гостеприимный хозяин, — поддержал шутку Степаныч.

Все засмеялись.

— Ох, и бедовая ты баба, Анна. И нашёлся же мужик, что обуздал тебя. Двое детишек вон подрастают.

— Угробили того мужика, — вздохнула Анна.

— Ладно, всё, за работу, перекур окончен, — встал бригадир Иван Михайлович.

Настя Бердникова и Ольга Левашкина обустраивали землянки.

— Лапник закончился, пошли за новым, — скомандовала Настя.

Они пошли к лесорубам. А это уже было неблизко — лес валили всё дальше от шалашей.

— Настя, вот этот сук пообрубать надо, очень большой, — показала Ольга.

— Девушки, вам помочь? — подошёл охранник.

— Помогите.

— Топорик, — попросил Юрий.

Настя протянула инструмент. Мужчина легко управился с работой. Вскоре образовалась большая куча лапника.

— Ого, нам носить-не переносить, — заметила Оля.

— Можем помочь, — пристально посмотрел на неё охранник.

— Да ладно, я пошутила, мы сами, — засмущалась девушка.

Настя заметила их переглядки и вздохнула. Вот бы и для неё парень нашёлся. Юра ей тоже нравился, но разве она соперница красавице Ольге.

— Ну глядите, а то мы запросто, — Юрий явно не торопился.

— Идите уж, мы сами управимся, — отправила его Настя.

Девчата набрали лапника и пошли к своей землянке.

— Он тебе нравится? — спросила Настя.

— Кто?

— Юрий.

— Нравится. По-моему, он хороший.

— Ага, не то что тот, первый.

— И не вспоминай. Аж мороз по коже. И почему люди такие разные?

— Там лапник ещё остался. Сразу принесём или потом сходим?

— Давай принесём. Вдруг другие заберут. Придётся новый рубить.

— Хорошо, пошли, — они свалили у землянки принесённые ветки и пошли за оставшимися.

Ольга украдкой выглядывала по сторонам Юрия, но его нигде не было. Девушка вздохнула.

— Что, не нашла милого? — уколола её подружка, — ничего, ещё встретитесь.

Филипп Поганкин — не молодой и не старый, ему всего-то сорок два года. Он озлоблен на весь свет, но труслив. И потому ещё более злой, что не может выплеснуть свой гнев. Он сторонился людей, и они с ним не сближались. Жена его, Меланья, была заметно моложе мужа, ей двадцать семь. Но тоже молчаливая и замкнутая. Они и между собой-то не общались. Только иногда слышалось злобное шипение мужа:

— Цыц, дура. Молчи, дура. Не твоего ума дело, дура.

В бригаду их не брали, оба хиловатые. Поставили на землянки. Он топориком подгонял жерди, Меланья с Натальей Фроловой накрывали их лапником.

Общительной Наталье трудно было привыкать к замкнутой Меланье. Что ни спроси, что ни скажи — молчит, в лучшем случае кивнёт. И всё на мужа оглядывается.

Подошла как-то Наталья к коменданту:

— Николай Петрович, а можно Филиппа от нас перевести в другую бригаду?

— Что такое? Плохо работает?

— Не-ет, просто Меланья его боится. А мне молчать целыми днями уже мочи нет. С тоски скоро загнусь. Пожалуйста, Николай Петрович, сделай милость. Только не говори, что я просила. Идёт?

— Ох, трещотка. Идёт.

К вечеру подошёл комендант:

— Филипп, завтра выходишь на другую работу. Лопату возьмёшь и топор.

— Какую ещё другую?

— Завтра узнаешь. Новая бригада формируется. Всё расскажу, покажу.

Комендант ушёл, а Филипп ещё долго со злостью что-то бурчал. Наталья торжествовала.

Утром комендант собрал новую бригаду из шести человек.

— Пока вас шестеро. По готовности землянок бригада будет увеличиваться. Взяли лопаты и топоры и за мной.

Повёл их Николай Петрович по тропинке на север, в лес. Немного прошли — засветлела дорога.

— Вот и работа. Поздней осенью и зимой эту гужевую дорогу будем заливать водой, чтобы образовалась ледянка. По ней будем вывозить лес.

— А сейчас что будем делать?

— А сейчас в шахматном порядке роем по обеим сторонам колодцы. До воды. Из этих колодцев потом и будем заливать дорогу. Ясно? За старшего Матвей. Вы его знаете. Он с этими местами чуть больше нас знаком. Все вопросы — к нему. А я — к реке. Поджидаем груз.