Так было. Бертильон 166 - [113]

Пятый удар застал его врасплох, и вся боль истерзанного тела вылилась в протяжном, воющем вопле.

Солдаты захохотали.

— Ну что? Кончилось твое мужество?

Кто это сказал? Наверное, рыжий. Карлос покосился, но ничего не увидел, ослепленный болью и ненавистью. Их смех терзал его сильнее, чем бич.

— Будешь выть, пока не заговоришь!

Бич снова свистнул в воздухе и врезался в спину. Напрягая мускулы, он затаил дыхание. Больше они не вырвали у него ни единого стона.

— Ах, так? Сейчас посмотрим!

— Попробуем другое!

— Тащи-ка сюда! Поглядим.

Какие-то страшные приготовления, приводящая в отчаяние суета за его спиной. И вот оно, другое: дикая, колющая боль по всей спине, в боках, ягодицах. Тело судорожно извивается, наручники впились в запястья. Запах горелого мяса. Его тело… Сознание угасало: «Они жгут меня… железом… раскаленным железом…»

— Кто тобой командует? Кто дал тебе бомбу?

— Говори, сволочь!

Голоса доносились издалека. И уходили все дальше и дальше… Ушли совсем…

Уже больше получаса сидел портной в красной машине рядом с неизвестным, подобравшим его на Агилере. Он был в отчаянии и старался не показать, как ему страшно. Мысли путались. Если бы Кико мог преодолеть эту дрожь, он бы выпрыгнул из машины, даже зная, что наверняка расшибет себе голову. Он ощущал себя узником в стальной клетке, пепельно-серые губы дрожали, по толстой шее струился пот.

Какое-то ужасное чувство беспомощности мучило его, лишая воли и сил. «Словно червяк какой». Страх овладел им спустя несколько минут после того, как тронулась машина.

— Не беспокойтесь, приятель, — сказал незнакомец, когда Кико захлопнул дверцу машины. — Все будет хорошо.

Но от слова «приятель» портного охватил озноб. Он весь похолодел.

— Я два раза проехал по улице и не видел вас. И лишь когда решил проехать в последний раз, заметил у стены.

Кико почувствовал, что умирает.

— Но откуда вы знали, что я там, на улице? — спросил он тихо.

— Мне велели подобрать вас, — понизив голос, ответил незнакомец.

— Велели? Подобрать меня?

Незнакомец, казалось, не замечал его страха и продолжал:

— Это было неплохо придумано — спросить, сколько я возьму. Совсем недурно! У стен тоже могут быть уши.

Кико закричал. Вернее, он думал, что кричит, а в действительности его слов почти не было слышно за шумом мотора.

— Остановите! Остановите! Я выйду здесь! Остановите!

Он размахивал руками, словно отгонял пчел.

Машина в это время объезжала площадь Марте. На секунду незнакомец повернулся, чтобы взглянуть на гримасы портного.

— Что с вами? — удивленно спросил он, сбавляя скорость.

— Остановите! — настаивал Кико. — Я сойду здесь.

— Сойдете?

— Да.

Полускрытое тенью шляпы лицо незнакомца напряглось.

— Значит, — медленно прошептал он, уставясь на Кико, — значит, вы не тот, кого я должен был подобрать?

— Кто?.. Я?.. — Портной заикался. — Нет, не тот!..

Он сдавленно выкрикнул последние слова, судорожно пытаясь повернуть ручку дверцы.

— Не двигайтесь. — Приказ прозвучал жестко. — Не шевелитесь!

Кико показалось, что в руке незнакомца блеснул револьвер. Но он даже не обернулся, чтобы удостовериться в этом, и тихо замер, прижавшись головой к кожаной спинке сиденья.

Человек за рулем прибавил скорость, машина развернулась и через Эскарио выехала на Трочу. Им навстречу поднимался полицейский джип. Сердце Кико остановилось. Конец! Этот, за рулем, конечно, революционер, и полицейские сейчас начнут стрелять. Но незнакомец, приветливо улыбнувшись, помахал полицейским рукой. Ничего не произошло. Красная и зеленая машины, проехав близко друг от друга, продолжали свой путь.

Кико не двигался, пока машина шла вниз по Троче, свернула на Аламеду и опять стала подниматься по Агилере. Он не шевелился, пока не увидел, что они снова выехали на площадь Марте. Тогда он повернулся к человеку за рулем и испуганно спросил:

— Вы… заодно с властями?

Тот сурово посмотрел на портного, в голосе прозвучала угроза:

— Разве у меня лицо бандита или убийцы?

Портной был уверен, что на кого бы ни походил этот человек, он, несомненно, был убийцей, к тому же высшего класса, и поспешно сказал:

— Нет, сеньор.

— Тогда в чем дело?

Кико озадаченно заморгал. Его губы снова начали дрожать. Казалось, он вот-вот расплачется. Раз этот человек не сторонник правительства, тогда он, несомненно, в противоположном лагере.

— Вы… революционер? — осторожно спросил мулат.

Незнакомец, на секунду выпустив руль, воздел руки кверху, словно сетуя на его несообразительность.

— Ну, конечно…

Почувствовав себя несколько увереннее, Кико даже осмелился посоветовать:

— Если вы революционер, то не надо ехать по улице Гарсон. Там всегда много солдат. Схватят, посадят в тюрьму…

Незнакомец повернул к нему нахмуренное лицо.

— Да? — прохрипел он. — Надо быстрее соображать! Мы уже на улице Гарсон!..

— Вы же совсем не глядите на дорогу. Так расшибете либо голову, либо машину.

Человек за рулем улыбнулся, но стал внимательнее смотреть вперед. Фары освещали пустую улицу.

— Голова мне, пожалуй, дороже машины, потому что машина не моя.

Подозрение холодной жабой закралось в душу портного.

— Но ведь она не краденая, верно?

— Конечно, краденая.

— Мамочка моя… — простонал портной. Вытирая взмокшее лицо, он быстро забормотал: — Не надо ехать по Гарсон!.. Поворачивайте направо!..