Таганский Гамлет. Реконструкция легенды - [21]

Мне радостно узнать, что у него

Такая склонность. Молодые люди,

И дальше поощряйте эту страсть.

Пусть не хандрит.

Розенкранц

Приложим все усилья.

Все уходят.

Гамлет в действии. Действие должно быть словом. И действие его: разобрать вместе со зрителями проблему веры и безверия, жизни и смерти — вот над чем он голову ломает и не спит ночь. Музыка помогает внутреннему монологу, внутреннему процессу.

Гамлет продолжает монолог с другой стороны занавеса. Позади него у белой стены стоит гроб.

Схема движения занавеса. Положение 11

Гамлет

Восстать, вооружиться, победить

Или погибнуть? Умереть? Уснуть?

И знать, что этим обрываешь цепь

Сердечных мук и тысячи лишений

Присущих телу. Это ли не цель,

Что всем желанна? Умереть. Уснуть.

Уснуть… И видеть сны? Вот и ответ.

Он сосредоточен. Он ищет все. Это не декларация, которая выношена и сформулирована. В этом вся сила мысли, и отсюда рождается настоящий темперамент. Вот вопрос —

Быть иль не быть, вот в чем вопрос, Достойно ль

Терпеть без ропота позор судьбы

Иль нужно оказать сопротивленье,

Восстать, вооружиться, победить,

Или погибнуть? Умереть. Уснуть

И знать, что этим обрываешь цепь

Сердечных мук и тысячи лишений,

Присущих телу. Это ли не цель,

Что всем желанна? Умереть. Уснуть.

(Гаснет свет)

— вот тут весь вопрос и кроется — быть или не быть. Он часто восклицает: «Проснись, мой мозг! Ну что я ничего не думаю? Почему я вялый такой?!»

Уснуть… И видеть сны? Вот и ответ.

Вот ответ — тогда будет настоящий диалог. Потому что это и зрителей также разбирает, им это также важно. Тогда никогда не выйдет фальши. И начинает он монолог предельно искренне. Тогда будет потребность смерти, этой могилы. И есть зрительный монолог. И внутренний пульс его энергичный.

Какие ж сны в том смертном сне приснятся,

Когда покров земного чувства снят?

Он смело берет публику, он не отгорожен занавесом. Это очень свободный диалог с собой и с публикой. А не монолог. И мысль напряженная, и пульс очень сильный, не депрессивный. Все время лихорадочная работа мозга. И отсюда пружинистая походка.

Вот и разгадка.

Гамлет указывает на разрытую могилу.

Вот что удлиняет

Несчастьям нашим жизнь на столько лет.

А тот, кто снес бы ложное величье

Правителей, невежество вельмож,

Всеобщее притворство, невозможность

Излить себя, несчастную любовь

И призрачность заслуг в глазах ничтожеств,

Когда так просто сводит все концы

Удар кинжала? Кто бы согласился

Кряхтя, под ношей жизненной плестись,

Когда бы неизвестность после смерти.

Поэтому мы терпим все. И этим самым он упрекает себя, что он недостаточно верит. Каждая религия по-своему толкует ту жизнь, которая после смерти. Поэтому это христианская пьеса. Мы со всем смиряемся: со злом, с невежеством, с глупостью — со всеми пороками. И только потому, что мы боимся смерти. Евангелие говорит, что человек бессмертен. Значит, мы лжем себе, значит, мы прикидываемся верующими, а не верим. А иначе разве бы мы терпели все унижения, все подлости и все, когда так просто — удар кинжала и все мучения кончились. Тогда мысль очень острая, и все время пульсирует.

Вот самая главная мысль:

Боязнь страны, откуда ни один

Не возвращался, не склоняла воли,

Мириться лучше со знакомым злом,

Чем бегством к незнакомому стремиться?

Это целая концепция, мировоззрение, и здесь затронуты все люди. Он исповедуется открыто перед нами. «Умереть, уснуть, — уйти, — и видеть сны. Вот и ответ». И теперь он начинает говорить, как он относится к Богу. «Я себя ловлю, что я недостаточно верю, потому что боязнь страны, откуда ни один не возвращался — вот, что нас делает трусами, заставляет мириться со злом, а иначе кто бы стал сносить все низости мира, когда так просто все решает удар кинжала». Тогда есть вопросы и себе и всем, и тогда есть конкретность могилы — того мира.

Так всех нас в трусов превращает мысль

И вянет, как цветок, решимость наша

В бесплодье умственного тупика.

Так погибают замыслы с размахом,

Вначале обещавшие успех,

От промедленья долгого. Но тише![69]

Главная мысль в монологе абсолютно точная — Гамлет все решает, что ему делать, и не приходит ни к какому решению. Это главное для артиста, который играет Гамлета. Он считает, что он также не до конца верует, как многие люди, он весь в сомнениях, у него сомнения в вере. Это монолог о вере и безверии. И тут нет прямого решения — убивать или не убивать: ни Короля, ни себя. Об этом речь не идет. Тут нет размышления, что «быть или не быть — убить или не убить себя». То есть это не монолог человека, который решает, покончить с собой или не покончить.

Кроме занавеса, благодаря которому пьеса стремительно развивается, по решению, это очень интимный спектакль — как бы семейная хроника. Вот коллизия основная: Король, Королева, Гамлет и мертвый отец. И побочно идут другие явления: Офелия, Лаэрт и Полоний. Поэтому тут нет массовых сцен. И всегда стоит могила, и в этой могиле все время копаются могильщики — чего-то достают — черепа и т. д. То есть они идут через всю пьесу. Могила играет очень большую роль, как символ и как археология, что не скроешь, чего-нибудь да раскопают и найдут, как археологи.

И весь монолог Гамлета привязан к могиле.