Тафгай - [18]
Данилыч с Петровичем грустно поплелись с грязной посудой к окошку в перегородке, которое заглядывало напрямик в моечную комнату.
- Мужики, у меня в тумбочке, чай и тушёнка, - сказал я им вслед.
Физорг же разложил на столе целую портянку из бумаги, что была расчерчена по линейке снизу доверху и справа налево. И в каждом прямоугольнике как курица лапой было что-то мелко нацарапано. Олег Палыч за два укуса умял пирожок с яйцом, что-то помычал, кивая на свои иероглифы. И лишь когда чай помог отправить остатки непрожёванной пищи в пищевод я разобрал, чего он от меня хочет.
- Сегодня волейбол, - прокашлялся Палыч. – Нужен ещё один игрок для команды. Ты как?
- Силовую подачу могу выполнить, - пожал я плечами. – Над сеткой играю в принципе сносно.
- Вот это нам больше всего и надо – сильная подача и игра с сеткой! – Заулыбался он. – Молодец, записываю. В воскресенье турнир по теннису. Тоже играть не кому, - пожаловался физорг.
- Я не знаю, играл пару раз на грунте. Тут ведь, наверное, придётся в зале ракеткой махать. А какой от паркета отскок, Бог его ведает, - я развёл руки в стороны.
- Причём здесь паркет и грунт? – Возмутился Самсонов. – На столе играть будем, тут главное знать какой отскок от стола. Теннис-то отстольный, темнота!
- А? – У внутренне улыбнулся. – Если отстольный, то записывай, я после силовых тренировок всегда за стол вставал, полезно для реакции. Но против КМСа, как в гирях, не потяну.
- Н-да-а, - задумался на несколько секунд физорг. – За заводоуправление играет мастер спорта, а за конструкторское бюро – КМС. Эх, всё равно играть некому, записываю. А в баскетбол играешь?
- Если только под кольцом потолкаться, врезать кому-нибудь. Рукам меткости не хватает, - признался я.
- Записываю. Тоже играть некому. Народ спивается, почти у всех - руки трясутся! Жаль, что ты на коньках не стоишь, за хоккей-то в зачёт «Спартакиады» больше всего очков дают. А так молодец выручил, - Самсонов протянул мне ладонь для рукопожатия.
- Кто сказал, что не стою? – Я чуть не подпрыгнул на стуле. – Вот в хоккей я как раз и играю по-настоящему, а в остальном так - полулюбитель.
***
На «политинформацию» в наш заводской кружок по интересам я пришёл с большим опозданием. Мужики уже чифирнули и вновь общались на разные философские темы. О смысле жизни, о загадках египетских пирамид, о Бермудском треугольнике и светлом будущем, которое, возможно, не за горами.
- Что там Самсонов тебе наплёл? – Развалился, как барин на поломанном кресле Казимир Петрович.
- Да много разного, - ответил я с грустинкой в глазах. – В профкоме хотят борьбу устроить против разведённых мужиков. Налог обещают ввести новый - за разведённость.
- Враньё, - махнул рукой Данилыч, которому как человеку женатому - было пофиг.
- Ага, как тридцать процентов вычтут из зарплаты, потом не делай вид, что не слышал, - я обречённо махнул рукой и потянулся к заварнику. – Осталось что глотнуть?
- Как тридцать! Не имеют такого морального права! – Заголосил Казимир. – Я законодательство от корки и до корки! Наизусть!
- Бесполезно, - я подмолодил заварку водой из тёплого чайника и налил себе в стакан напиток чайного цвета. – Если успеешь до конца месяца расписаться с кем-нибудь, то наоборот десять процентов доплатят. Тут уже весь завод гудит. Спешить надо Петрович, иначе даже страшненьких разберут. Останется одна бл..ь Марухина, что тогда делать будешь?
- Я так это дело не оставлю! – Взвыл Казимир и рванулся, надо полагать, в профком.
Не знаю, что ответили Казимиру в профкоме, но остаток первой смены мужик бегал весь зелёный. Несколько раз останавливался около меня, но поговорить о чем-то важном не решался. И где-то за час до конца, когда я, смахнув стружку и прибрав рабочее место, уже листал книжку, учебник «Новой истории», из нашей заводской библиотеки, Казимир Петрович пошёл на серьёзный разговор.
- В профкоме сказали - так нам разведённым и надо, - тяжело выдохнул он. – Может, ты подсобишь? Ну, это, сам знаешь, что. У тебя опыт большой в таких делах.
- Есть одна женщина порядочная, серьёзная, - с ленцой кивнул я. – Но в таком виде я тебя представить ей не могу.
- В каком таком? – Казимир растерянно посмотрел на свою, замызганную масляными пятнами, робу.
- Нужно побриться, подстричься, - я стал загибать пальцы. – И не мелочись, сделай стрижку модельную, а не полубокс какой-нибудь. Костюм купи новенький. Ботинки почисти. Возьми два билета на вечерний субботний сеанс. Но есть одно главное условие. Говорить? – Спросил я, посмотрев по сторонам.
- Какое условие? – Тоже зашептал Петрович.
- Нужна будет психическая атака, - я чуть-чуть помолчал, чтобы мои слова были восприняты максимально серьезно. – Когда после киношки в комнату её к себе приведёшь, прямо с порога, жёстко нагибаешь буквой «г», и тут уж так отодрать постарайся, чтоб в глазах потемнело. И после этого проживёте долго и счастливо. Будешь у неё, как сыр в масле кататься.
- Боязно что-то, - промямлил Казимир.
- А кому в этой жизни легко, Казимир Петрович, - вздохнул облегчённо я.
Глава 8
Если собрать волейбольную команду из шести случайных людей с пляжа, то вышло бы не хуже, чем наша ремонтных цехов дружина. Два бывших ПТУшника, один отец большого семейства, два высоких и худых хипаря, которые когда-то чем-то таким занимались. И я - бегаю по всей площадке красный как наш государственный флаг, с которым брали Берлин, и на всех ору.
Если вы случайно попадете в прошлое и увидите, что кто-то поёт песни не соответствующие конкретной исторической эпохе, то перед вами 100 % попаданец. Пожалуйста, не стучите на него куда следует, ему и так не просто.
Октябрь 1960 года Никита Хрущёв отстаивая свободу и независимость во всем Мире стучит ботинком на Генеральной Ассамблее ООН. В Москве открыт Университет имени П. Лумумбы. На Украине вместо автомобиля FIAT 600, решают выпустить горбатый "Запорожец" ЗАЗ-965. А главный герой романа пытается внести свою непосильную лепту в развитие СССР.
Музыка, девушки, баскетбол! На дворе 1960 год. Никита Хрущёв провозгласил лозунг: «Догнать и перегнать Америку». Вся спортивная общественность готовится к летним Олимпийским играм в Риме. Творческая интеллигенция опьянённая воздухом свободы, мечтает о великом. Владимир Высоцкий, с которым столкнула судьба главного героя, только что устроился в театр имени Пушкина, где он как не пришей кобыле хвост. А жизнь самого главного героя, Богдана Крутова, висит на волоске. Что принесёт ему ветер неизбежных перемен?
Главный герой невидимой рукой судьбы заброшен из нашего времени в СССР, в 1960 год, в тело 15 летнего парня. Из плюсов, есть верные друзья, кое-какой жизненный опыт, знания и спортивная подготовка. Из минусов, детский дом, никаких связей и полная неопределенность в будущем. От автора: На написание произведения вдохновила работа Сапарова Александра Юрьевича «Вовка-центровой». В данный момент готово 3 части первой книги и 2 части второй.
Тревожный Олимпийский 1972 год. За свою свободу и независимость бьются люди во Вьетнаме, Северной Ирландии и Родезии. Американская киноиндустрия бомбит мировой прокат «Крёстным отцом», и лишь «Солярис» Тарковского удачно отстреливается от мафиозного батяни на Канском кинофестивале. И в это самое время в советских деревнях и сёлах жить стало лучше, жить стало веселей. Как призналась заезжему московскому корреспонденту одна бабушка: «Хорошо живём сынок, прямо как при царизме». Даже американский президент Ричард Никсон посещает СССР, где почти 42 часа общается с Леонидом Брежневым.
Жил-был на свете Иван Тафгаев, Играл в хоккей, гонял разгильдяев. Дрался за клуб, лихо бил по воротам, Хоть и в команде прослыл сумасбродом. Правда, у Вани был крупный изъян, Который в мозгах правил местный шаман. Но что-то в заклятье пошло по-иному, Читает Иван теперь Ленина Вову. И бойся «Торпедо» приезжий бугай! Есть в городе Горьком хоккейный тафгай! И треснул мир напополам, парам парам. И льётся кровь, идёт война, тара тара. В хоккее бьются все, не зная полумер, Во славу сборной бесподобной СССР!
Николай, обычный подросток из необычной семьи. Из-за странного стечения обстоятельств попадает в другой мир, где попытается найти свое место и обрести простое человеческое счастье. Но подойдет ли оно ему? Примечания автора: Автор новичок и это его первое произведение. В произведении намеренно используется скудное описание, чтобы читатель сам представлял мелкие детали, погружаясь глубже в повествование.
Меня зовут… нет, не так. У меня много имен — в каждом народе и на каждом Небе меня называют по-разному. Вспомнить все свои имена невозможно, зато одно имя является для меня родным. Азраиль. Меня зовут Азраиль… и я когда-то был Богом. Точнее, человеком, что по силе своей достиг уровня семи Богов. Но я был наивен, когда верил в святость Богов. Наивен и глуп, и потому поплатился. Детьми, силой и всем, что ценил. Но теперь я другой. И пришло время создать своё Небо.
Замыслы Великой Вселенной неисповедимы. Сбросив с мостика в пещерный провал, она без устали посылает меня в разнообразные миры не то в роли миротворца, не то разрушителя планов, которые идут вразрез с её невероятными задумками. Мои планы тоже рушатся. Хотела отсидеться у дедушки в Учебке, ан нет. «Труба трубит», и я вновь шагаю в портал, который приведёт меня в незнакомый мир, к встречам и старым друзьям.
В одной далекой-далекой галактике появился один свежерожденный клон. Правда несколько несвойственного для данной галактики типа. Да и создатель клона эту далекую-далекую недолюбливает, да и в целом — все вышло странно и не так.
Авария на картинге перебросила сознание программиста и по совместительству гоночного фаната Михаила Шумилова, не сумевшего в свое время реализовать себя в автоспорте, в тело подростка-гонщика на несколько лет назад. Сможет ли он использовать знания о ближайшем будущем, чтобы менять ход событий, и чего достигнет в чемпионате F4 — нижней ступени гонок на автомобилях с открытыми колесами? Ведь от этого зависит и его будущее тоже. Мечта исполнилась, пусть и таким неожиданным образом. Теперь главное — не упустить полученный второй шанс.
Тревожная осень 1971 года принесла гражданам СССР новые вызовы и потрясения. Сначала Леонид Ильич Брежнев случайно получил девятый дан по дзюдо, посетив с дружественным визитом Токио, когда ему понравилась странная рубашка без пуговиц в ближайшем к посольству магазине. Затем Иосиф Кобзон победил на конкурсе «Евровидение» с песней «Увезу тебя я в тундру», напугав ее содержанием международных представителей авторитетного жюри. Но самое главное, на внеочередном съезде КПСС было принято единогласным голосованием судьбоносное решение — досрочно объявить сборную СССР чемпионом мира по футболу 1974 года.