Таежная богиня - [8]

У Леры моментально слетели остатки сна, когда, едва открыв глаза, она услышала все то же монотонное поскрипывание половиц на веранде. “Это что, он уже проснулся или вовсе не ложился?!” За ночь Никита слегка потемнел лицом, осунулся, движения стали чуть медлительнее, однако глаза горели ярче обычного.

Набросив на плечи плед, Валерия украдкой наблюдала за Никитой и никак не могла понять, что же движет им. Не желание же успеть выставиться со всеми вместе! Тогда что?

Осторожно ступая по скрипучим половицам, она подкралась к Никите со спины и впервые взглянула на холст. Увиденное ее обескуражило. По периферии полотно темнело от крупных и сложных по цвету мазков. К центру светлело, и мазки были мягче и мельче. Однако сам центр был не тронутый, не было даже карандашного наброска. “Что он замыслил?” — думала девушка, затаив дыхание, но спросить не решилась. Так же осторожно ступая, она вернулась на кухню и включила чайник.

Весь оставшийся день Никита проработал, даже не присев. Выпил на ходу чашки три кофе, не взяв при этом в рот ни крошки. Ни спрашивать о чем-либо, ни говорить с ним Валерия так и не осмелилась.

На следующее утро девушку испугал вид Никиты. По замедленным и неуверенным движениям, по тому, как он держал палитру и кисть, как искал цвет, как отходил от мольберта и как возвращался, как плотно были сжаты его губы, а на щеках ходили вздувшиеся желваки, Валерия поняла, что Никита на пределе. Она тихо прокрадывалась, ставила на стул перед мольбертом кофе и так же тихо удалялась. Через каждый час она приносила новую чашку.

Ближе к вечеру Лера перехватила взгляд Никиты и содрогнулась. На нее смотрели глаза больного или сумасшедшего. Они, казалось, должны были прожигать своим огнем все, на что натыкались. Это был другой Гердов. Он усох, стал тоньше, появилась сутулость, а потрескавшиеся губы все время шевелились, точно говорили с кем-то. “Что-то не ладится у него?!” — подумала Валерия. Понаблюдав, как Никита то накладывал краску на полотно, то с ожесточением снимал ее мастихином, она поняла, что у Гердова не получается нужный цвет.

И еще, как ни странно, у Валерии возникло впечатление, что, кроме них, на веранде появился еще кто-то... Она опасливо огляделась. Никого. Однако по спине пробежали колкие мурашки. “С ума сойдешь с этим Гердовым!...” — девушка перешла на кухню, и ей сразу стало спокойнее.

...Когда очередной раз стемнело, Никита обнаружил, что закончился кадмий лимонный, охра и желтый средний. Выругавшись про себя, он попытался выдавить еще сколько-нибудь из тощих тюбиков, но тщетно. И как-то легко вспомнил про старинные краски, что прихватил из фанерного чемоданчика отца. Он достал эти помятые, потемневшие от времени небольшие цилиндрики, перочинным ножом вспорол им свинцовые рубашки и извлек окаменевшие золотистые комочки. С помощью двух столовых ложек мелко раздробил, а потом и вовсе превратил в порошок. Полученную цветную пыльцу он долго и тщательно перемешивал со свежей краской на палитре и только тогда с предельной аккуратностью и осторожностью стал наносить ее на холст, как нечто крайне драгоценное и хрупкое. Через минуту он почти не дышал. Его лицо светилось, губы улыбались, он будто парил над холстом. Если бы в эти мгновения кто-нибудь увидел Никиту, то без колебаний решил, что у парня все же съехала крыша.

...Ночью Валерию словно кто-то тронул за плечо, и она проснулась. Открыв глаза, девушка прислушалась. Половицы на веранде не скрипели. “Наконец-то...” — с облегчением подумала она, но все же решила встать и убедиться, что Гердов действительно уснул.

Лера не сразу обратила внимание, что воздух во всем доме еле заметно светится. Она прошла в гостиную. На диване, свернувшись калачиком, по-детски подложив под щеку ладони, спал Никита. Осторожно поцеловав в висок, Лера укрыла его пледом. Пройдя на кухню, она в недоумении остановилась, глядя на окно, выходящее на веранду — оно светилось желтовато-зеленым светом. Это странное, неестественное свечение пугало и в то же время манило.

Переступив порог веранды, девушка точно вошла в некое светящееся вещество. Потолок, стены, сам воздух трепетали и волновались, отчего казалось нереальным и все вокруг. У Валерии опять возникло ощущение, что рядом с ней еще кто-то есть. Она огляделась. Никого. Девушка обошла веранду, заглядывая во все углы, не обращая внимания на холст. Однако когда она подняла глаза и посмотрела на полотно, ее словно ударило током.

Валерия застыла на месте, она даже не решалась моргнуть... И чем больше смотрела на картину, тем все дальше отрывалась от реального, земного, материального. Ей казалось, что картина, от которой исходило это странное желто-зеленое свечение, становится шире, выше, обволакивает ее своим светом, втягивает в себя. А она не сопротивлялась, погружалась в изображение без страха. Ей было легко и комфортно. Вокруг вырастали очертания заросших черных скал. И вот уже она маленькая, вместе с какими-то бронзоволикими людьми, одетыми в меховые одежды, стоит на коленях перед огнем, за которым... У Леры задрожали руки, губы, все тело... Из огня на нее смотрели властные раскосые глаза женщины необыкновенной красоты. Казалось, она что-то тихо говорит. Валерия напрягла слух, но не услышала ни единого звука. “Ты кто?!” — с трудом разлепив губы, наконец проговорила завороженная Лера, забыв, что перед ней картина.