Таёжка - [21]
Весь этот рёв и суматоху покрывал низкий голос репродуктора:
— Товарищи, сохраняйте полное спокойствие! На помощь вам высланы вертолёты и катера. Все дети и старики должны явиться в школу, где их ожидают грузовые машины. Вещи и продукты с собой не брать. Будет организовано общественное питание. Не допускайте паники, товарищи.
— Вначале домой, — бросил на ходу Валега. — Забеги — и сразу ко мне.
Дома мать встретила Валегу с ухватом.
— Ну, где тебя черти носят? Всё сердце изныло, вот лихо-то на мою голову!
Валега взял у матери ухват, поставил в угол.
— Не шуми. Давай лучше помогу узлы собрать.
Пока они увязывали узлы, Тимофей крутился под ногами и приставал с расспросами:
— А уткам тоже уезжать? Мам, уезжать?
— Уезжать, отстань!
— И чего им уезжать? — недоумевал Тимофей. — Они вон как плавают.
Потом Валега вместе с Тимофеем потащил узлы на подводу, стоявшую у ворот. Сюда же носили вещи соседи, Мокеевы. Они трудились всей семьёй. Одна старуха Мокеиха безучастно сидела на завалинке и причитала:
— Господи, господи милосливый, конец света!
Ей, видно, хотелось перекреститься, но руки были заняты: в одной она держала патефон, а другой прижимала к груди икону.
— Господи, господи, конец света…
— Валька! — позвала из дому мать. — А как же поросёнок и куры?
— В лодку.
— Станут они в лодке сидеть!
— Станут, — уверенно сказал Валега. — Мы их в курятник посадим.
Куры зимой жили на кухне, в ящике, сколоченном из штакетника. Валега вытащил его во двор, поставил в лодку и заманил кур, насыпав зерна. Туда же засунули поросёнка. Оставалось снабдить их едой и привязать лодку к чему-нибудь основательному, чтобы не унесло водой.
Валега уже подыскивал верёвку подлинней, покрепче, когда во двор влетел Колька. Лицо у него было такое отчаянное и злое, что Валега спросил:
— Дома влетело?
— Чего «дома»! Ферма пропадает, а всем хоть бы что! Я директора спрашиваю, как же быть, а он: «Новую наживём!»
Колька чуть не плакал.
— Погоди, — остановил его Валега. — Ты по порядку. Разве её не вывезли?
— А кто вывезет-то! Ты выйди погляди, что на реке деется! Паром в одну минуту сорвало!
— Дела!.. — Валега задумчиво поковырял на ладони мозоль.
Школьная звероферма находилась по ту сторону реки, у Красного Бора, в получасе ходьбы от переправы. Совет звероводов решил, что там их питомцы будут чувствовать себя лучше, чем в селе: тишина да и к вольерам никто не липнет. Ферма, конечно, пока что не настоящая: всего пара чёрно-бурых лисиц да пара соболей. Но через несколько лет ей цены не будет. А главное, сколько было беготни и хлопот, сколько труда положено, прежде чем удалось выклянчить зверей у колхоза! Колхоз хоть и богатый, а на дармовщинку не разбежишься. Пришлось взамен вырастить две сотни кроликов да ещё сорок цыплят в придачу. И как сиял Колька, когда его назначили сменным завхозом фермы!
— Ладно, — сказал наконец Валега. — Помоги-ка мне вытащить курятник.
— Ты что это надумал? — закричала мать, увидев, как мальчишки вытаскивают кур из лодки. — А ну, поставьте на место! Потонет поросёнок, что жрать зимой будешь?
— Подымай, — сказал Валега.
Они поставили лодку на тележку и вывезли за ворота.
— Не пущу! — бросилась на улицу мать. — Пропадай он пропадом, поросёнок, а вас не пущу!
Валега пристально посмотрел на мать.
— Не пущу, — уже неуверенно повторила она и вдруг расплакалась.
— Ну чего ты в самом деле? — тихо и виновато сказал Валега. — Всё будет как надо.
Река ревела так, что можно было оглохнуть. Мутная, в белёсой клубящейся пене, она обрушилась на берега, сметая на своём пути штабеля брёвен, опрокидывая дома и постройки, захлёстывая низины и много километров вокруг. Вал шёл за валом, словно стада взбесившихся быков. Под их тяжёлыми ударами содрогались даже вековелые кедры, устоявшие не в одном половодье.
Обливаясь по́том, Валега и Колька подтащили лодку к реке. И тут неизвестно откуда взялся Тимофей.
Валега побелел.
— Ты почему не в школе? — заорал он, подступая к брату с кулаками. — Почему не уехал, я тебя спрашиваю?!
Тимофей что-то ответил, но рёв воды смёл его голос. Прогонять брата было поздно: он не успел бы добежать до села.
— Садись в лодку, толстый дурак! — крикнул Валега. — Живо!
Тимофей, как заяц, прыгнул в лодку и притих, вцепившись в борт обеими руками.
Лодку развернули носом к накатывающей волне, и Валега застыл на корме с двусторонним веслом.
Очередной вал хлынул на берег, на его хребте плясала грязная, рваная накипь; лодка крякнула, как живая, вздыбилась, тяжело взбираясь на волну, и ухнула вниз.
— Держись! — что есть мочи крикнул Валега и заработал веслом.
Минуя водовороты, лодка выползла на стремнину и медленно двинулась к противоположному берегу.
Сверху несло разбитые брёвна, доски, обломки бонов, кучи навоза, пустые бочки, плетни, вывороченные с корнем кусты и всякий хлам. Изредка в волнах ныряли раздутые, похожие на бурдюки туши животных.
На середине реки шум воды стал слабее, и Валега услышал, как Тимофей бормочет:
— Господи сусе, господи милосливый, конец света!
Наконец появились первые прибрежные кусты краснотала. Вернее, из воды торчали только их верхушки.
«Опоздаем, — подумал Валега. — Неужели опоздаем?»
Качаев, Юрий Григорьевич.Синее железо [Текст] : Ист. повесть : [Для сред. возраста] / Рис. В. Высоцкого. - [Москва] : [Дет. лит.], [1969]. - 192 с. : ил.; 20 см.
На высоком скалистом берегу в Калифорнии, неподалеку от Сан-Франциско, до сих пор стоит одинокая старая крепость, обнесенная палисадом. Внутри ее — темные от времени и непогоды бревенчатые здания и маленькая церквушка. Это форт Росс, самая южная точка бывших русских владений в Америке. Он был основан по распоряжению главного ревизора Российско-Американской торговой компании Николая Петровича Резанова сто шестьдесят лет назад. Во второй половине XVIII века на севере Тихого океана русские мореходы — первооткрыватели Алеутских островов и Аляски — продолжали прокладывать пути в Неведомое.
В сборнике рассказов и повестей: «Настойчивый характер», «О нашем друге Рауфе», «Секрет Васи Перункова», «Абдуджапар», «Дорогие братья», «Подарок», рассказано о героической работе учащихся ремесленных училищ на фабриках и заводах в годы войны. Художник Евгений Осипович Бургункер.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.
Третья книга трилогии «Тарантул».Осенью 1943 года началось общее наступление Красной Армии на всем протяжении советско-германского фронта. Фашисты терпели поражение за поражением и чувствовали, что Ленинград окреп и готовится к решающему сражению. Информация о скором приезде в осажденный город опасного шпиона Тарантула потребовала от советской контрразведки разработки серьезной и рискованной операции, участниками которой стали ребята, знакомые читателям по первым двум повестям трилогии – «Зеленые цепочки» и «Тайная схватка».Для среднего школьного возраста.
Книгу составили известные исторические повести о преобразовательной деятельности царя Петра Первого и о жизни великого русского полководца А. В. Суворова.
Молодая сельская учительница Анна Васильевна, возмущенная постоянными опозданиями ученика, решила поговорить с его родителями. Вместе с мальчиком она пошла самой короткой дорогой, через лес, да задержалась около зимнего дуба…Для среднего школьного возраста.
Лирическая повесть о героизме советских девушек на фронте время Великой Отечественной воины. Художник Пинкисевич Петр Наумович.