...И гневается океан
На высоком скалистом берегу в Калифорнии, неподалеку от Сан-Франциско, до сих пор стоит одинокая старая крепость, обнесенная палисадом. Внутри ее — темные от времени и непогоды бревенчатые здания и маленькая церквушка. Это форт Росс, самая южная точка бывших русских владений в Америке. Он был основан по распоряжению главного ревизора Российско-Американской торговой компании Николая Петровича Резанова сто шестьдесят лет назад. Во второй половине XVIII века на севере Тихого океана русские мореходы — первооткрыватели Алеутских островов и Аляски — продолжали прокладывать пути в Неведомое. В последней четверти века по всему северо-западному побережью Америки возникли постоянные поселения россиян. Огромную роль в освоении новых земель сыграли сибирские промышленники — Григорий Иванович Шелихов и Александр Андреевич Баранов. Отделенные от родины Великим океаном, часто умиравшие от голода и цинги, отважные русские пионеры — моряки и зверобои — вписали в историю географических открытий незабываемые страницы и оставили по себе вечную память. «Самое важное, — пишет американский журналист Дж. А. Гаркисон, — это тот факт, что одно из величайших событий американской истории — освоение Запада было начато небольшим отрядом мужественных русских людей». Для среднего и старшего школьного возраста.
| Жанр: | Историческая проза |
| Серия: | Пионер - значит первый №17 |
| Всего страниц: | 46 |
| ISBN: | - |
| Год издания: | 1970 |
| Формат: | Полный |
...И гневается океан читать онлайн бесплатно
ГЛАВА 1
19 сентября 1803 года два корабля российского военного флота «Надежда» и «Нева» штормовали у мыса Скагеррак. Северное море катило навстречу длинные, без пены валы, отливавшие холодной зеленью.
К вечеру шторм поутих, и на северо-востоке заиграли сполохи. По всему окоему пылали мощные огненные столбы. Казалось, они подпирают собой небосвод, готовый вот-вот рухнуть на корабли.
Николай Петрович Резанов стоял на палубе «Надежды» и смотрел, как по небу, струясь и колеблясь, перебегают желтые, оранжевые и синие высветы. Они напомнили ему фейерверк на Царицыном лугу[1] по случаю восшествия на престол Александра I.
В тот мартовский вечер по окончании церемоний Резанов с женой приехал к своему другу и покровителю Гавриле Романовичу Державину. Державин, человек неуживчивый, колючий и нередко вздорный, был всегда ласков с Резановым — ценил его за ум, образованность и, наверное, за то, что Николай Петрович любил и понимал стихи. Хлебосол и шутник, баловень покойной Екатерины, Гаврила Державин бывал подвержен приступам хандры, и тогда приятели обходили его дом за версту.
В тот вечер он тоже был мрачен, но Резановых встретил, как всегда, приветливо.
— Никого, опричь вас, не звал нынче, сударь мой, — сказал он Резанову. — Такая тоска, хоть удавись. А на меня она ежели накатит, я злой делаюсь как сатана.
Ну, а вы-то люди свои, простите старика. К столу, к столу прошу.
За столом пошла беседа об Александре. Весь Петербург был тогда без ума от молодого царя. Сердито барабаня пальцами по столешнице, Державин говорил:
— Верно: не глуп, начитан и, полагаю, добр. Однако, сударь мой, зачем же русскому царю иноземцами себя окружать? Учили французы — Лагарпы, Палассы да Массоны. А нынче при дворе все немецкие генералы пошли. Кто они, какого славного роду-племени? Извольте: Вольцоген, Клейнмихель, Армфельд, Фуль, Витгенштейн, Винценгероде, Буск… тьфу, и не выговорить — Буксгевден! Что им болеть о пользах и чести нашего отечества?! Вот не дай бог война… Ну да все это ванитас ванитатум — суета сует. — И, подняв бокал, Державин прочел:
— А я с вами не согласен, Гаврила Романыч, — возразил тогда Резанов. — Не у всякого человека жизнь проходит в пустых мечтаниях. Взять хоть дело, которого зачинателем был Григорий Иванович, вечная ему память. Сколь много препон встретил он на своем пути. Даже покойная государыня, женщина ума широкого и прозорливого, не оценила великих замыслов Шелихова. На полях нашего с ним доклада она начертала: «В новых открытиях нет великия нужды, ибо хлопоты за собой повлекут». И все же дело тестя моего живет поныне.
Этот разговор Николай Петрович припомнил сейчас, стоя на палубе корабля, который нес его к неведомым берегам, на другой край земли. После смерти тестя в руки Резанова перешли нити всех задуманных им дел. В иркутском доме Шелихова, попивая душистый кяхтинский чай, они ночи напролет составляли планы будущих начинаний. Задумано было: снарядить двойную экспедицию по Ледовитому морю — одну от устья Лены и навстречу ей другую — от Берингова пролива; исследовать побережье Азии до самого устья Амура, дабы найти незамерзающую гавань, из которой российские корабли круглый год ходили бы торговать с Китаем, Японией, Кореей и Филиппинами; заселить русскими промышленными людьми Сахалин и Курильские острова; построить удобную дорогу до Уды; наладить торговые сношения с испанскими колониями в Калифорнии и с недавно возникшими Соединенными Областями.
Да, замыслы были размашисты и обширны, но безвременная смерть помешала «российскому Колумбу» увидеть их исполнение. Все тяготы и заботы, связанные с русскими колониями в Америке, легли на плечи Николая Петровича Резанова.
Четыре года после кончины тестя обивал он пороги правительственных канцелярий, пока, наконец, не дошел до царя, и Павел I, отец нынешнего императора, не черкнул несколько строк: «Российско-Американская компания отныне состоит под высочайшим покровительством. Для непосредственных представлений по делам компании назначается граф Н. П. Резанов».
По воцарении Александра I главное правление компании было переведено из Иркутска в Санкт-Петербург, а царь сам стал ее акционером. Вот почему Резанову удалось добиться того, что император «на счет казны принять соизволил стоимость одного из кораблей, а именно „Надежды“, равно как и все издержки на снаряжение этого судна и на жалованье его экипажу…».
Мысли Резанова были прерваны появлением какого-то человека, закутанного в темный плащ. Незнакомец остановился рядом с Резановым и восторженно заговорил на дурном французском языке:
— Какое великолепное зрелище! Я впервые вижу… э-э… Nordschein!
— Северное сияние, — вежливо подсказал Резанов и, переходя на немецкий, спросил: — Вы, надо полагать, родились в Германии?
— Да, в Карлсруэ, — обрадовался, услышав родную речь, незнакомец. — Мой отец вице-канцлер верховного королевского суда Генрих фон Лангсдорф. Может быть, слышали? А меня зовут Георг Генрих. Я доктор медицины, но увлекаюсь ботаникой и этнографией. А больше всего люблю, знаете, путешествовать. Я уже побывал в Испании, Португалии и Англии.
