Та, далекая весна - [34]

— Тиха, граждане мужики! — перекричал всех Говорок. — До этого само собой дойдем. Говорю вам: порядок должон быть. Сейчас о налоге разговор будет.

Полозов говорил просто и понятно о самом главном, что волновало село. Да, налог дает большое облегчение крестьянам, но и они обязаны позаботиться, чтобы государство, их государство, не осталось в накладе: побольше посеять и собрать хлеба, побольше вывезти его на рынок. Что касается подворной разверстки налога, так тут гадать и придумывать нечего: в декрете все сказано и каждый сам может рассчитать, сколько ему сдавать налога.

Прений по докладу Полозова не открывали, только поднялся на крыльцо Кузьма Мешалкин.

Кузьма Мешалкин немолодой — три сына у него в Красной Армии. Да и сам только год как по ранению домой вернулся. Раньше крепкая семья была — все вместе жили, хозяйство сообща вели. Война все нарушила. Во дворе одни бабы да ребята малые остались. Голодом сидели. Все, что нажито было, прожили. В разоренное гнездо вернулся Кузьма. Все силы вкладывал, чтобы хозяйство поднять, и ни о чем больше слышать не хотел, в сельские дела не мешался, на сход и то не дозовешься его. А вот сейчас за всех сказал.

— Мы с мужиками словом перекинулись, и, выходит, нужно ответ держать, — обратился Кузьма к Полозову. — Нас тут попрекнул тот, что из Чеки, — Пазухин. И правильно попрекнул. Мирволили мы, значит, кулакам да бандитам. И не то чтобы поддержку оказывали, а просто по норам своим сидели. Дескать, моя хата с краю. А гляди-ка, мальчишки и те наперед нас разобрались, что к чему. Да и в покаяние сказать — не больно еще мужики в Советскую власть верили. Землю, конечно, дали, а хлеб под метелку забирали. Это понятно: у самого трое в армии — кормить их надо. А только с хлебом мужику расставаться тяжелее, чем с душой. Теперь все видят: власть за мужика стоит — новый налог ее крепость показывает. И вот вам, товарищ Полозов, наше мужицкое слово: что было, то было, а только теперь мы Советской власти полная опора и большевикам, стало быть, полное доверие высказываем.

Тихо стояли мужики. Уважали Мешалкина за трудолюбие, за справедливость. И говорил он то, что хотели бы сказать многие из собравшихся.

А Полозов крепко пожал Кузьме руку и просто сказал:

— Спасибо на добром слове, товарищ Мешалкин.

Выборы председателя Совета тоже прошли без обычного шума, когда чуть ли не стенка на стенку шли мужики. Конечно, главное здесь было в том, что не стояли в первом ряду сельские толстосумы, а их подпевалы не решались голоса подать — знали: не поддержат их теперь мужики.

Полозов предложил:

— Уездный комитет РКП рекомендует избрать председателем Совета села Крутогорки Сергунова Александра Матвеевича.

— Правильно! В самую точку! Саня Сергунов порядок наведет! — не выдержал роли председателя Говорок. — Как считаете, мужики?

Сход загудел:

— Давай Сергунова!

— Желаем Сергунова!

— Саньку в председатели!

— Тогда кто за Сергунова — подымай руку! — зычно крикнул Говорок.

Выбрали Саню Сергунова председателем Крутогорского сельсовета, заместителем — Кузьму Мешалкина.

Недели через две после ликвидации банды в село опять приехал Стрельцов. Приехал ради них. Они — Иван, Колька, Федя, Степан и Семен — собрались в сельсовете настроенные торжественно, взволнованные.

Стрельцов немного оправился после бандитских побоев, и все-таки смуглое лицо сильно побледнело, а черные глаза глубоко запали и, казалось, сверкают ярче, еще возбужденнее.

— Товарищи! — начал Стрельцов, и в голосе его прозвучала торжественная значительность. — Уездный комитет комсомола рассмотрел ваши заявления и постановил: Бойцова Ивана, Говоркова Николая, Федотова Федора, Кальнова Степана, Уздечкина Семена принять в члены Российского Коммунистического Союза Молодежи и утвердить в селе Крутогорка ячейку РКСМ.

Стрельцов помолчал, требовательно и сурово из-под сведенных в одну линию черных бровей посмотрел каждому в глаза, словно еще раз прикинул: а на что способны эти ребята, теперь уже комсомольцы?

— Вы, друзья, делом доказали, что честно служите победе коммунизма и можете быть членами боевого комсомола. Но с комсомольцев и спрашивается больше — вас немного и вы у всех на виду. Быть комсомольцами — значит отдавать все силы борьбе за мировую революцию. Где бы комсомолец ни жил, он обязан каждый шаг связывать с борьбой рабочего класса, каждый день он должен практически помогать построению коммунизма. И в этой борьбе нельзя жалеть ни сил, ни самой жизни.

Лицо Стрельцова осветила добрая улыбка, разошлись сурово сдвинутые брови.

— Вручить вам комсомольские билеты и провести первое собрание укомол поручил мне. Это, наверное, потому, что с вашим селом я кровью связан: дважды бандиты здесь мне кровь пускали.

Стрельцов развернул небольшой бумажный сверточек.

— Бойцов Иван!

Иван, побледнев от волнения, встал и шагнул к столу.

Стрельцов протянул ему листок плотной розовой бумаги, сложенный вдвое.

Наверху напечатано:

Российский Коммунистический Союз Молодежи.

На другой строке чернилами вписано:

Ф. И. О. — Бойцов Иван Петрович.

Время вступления — июнь 1921 года.

Стрельцов крепко пожал Ивану руку:

— Ну, Иван, так держать и дальше! Держать и не отступать, не сдаваться до конца жизни. Храни свой билет — он для тебя как крылья. Крылья Икара…