Та, далекая весна - [15]
Собрались они быстро. Только позавчера вечером Иван зашел к Кольке домой. Застал там Федю и Степана. Дома был и сам Тимофей. Не дав Ивану поздороваться, Говорок напал на него зло, задиристо, словно он, Иван, был глазным виновником того, что творилось на селе.
— Чего ж это получается — живоглоты хозяевами на селе стали? Куда такое годится? Сегодня с мужиками приходим к Тихону в Совет: «Покажь декрет о налоге! Своими глазами хотим поглядеть».. Куда там! «Вам, говорит, все обсказано. Да и газета куда-то задевалась. Не иначе, кто искурил». Что ты ему скажешь? Бандиты, слышь, после этого декрету от Русайкина разбегаются, а у нас в сельсовете бандит сидит. Чистый бандит!
— Дядя Тимофей, — ухитрился вставить слово Иван, — вы же сами его председателем-то выбирали.
— «Выбирали, выбирали»! — подскочил как ужаленный Говорок. — Какие ж это выборы! Захаркины да их подлипалы всех переорали. А нам что — сидит и сидит в Совете.
— Вот и посидел на радость всем, — подколол Иван.
— А ты меня не подцепляй, не подцепляй! — сразу перешел на крик Говорок. — Знали бы такое — ни в жизнь не допустили бы! Подожди, осенью Совет будем перебирать, взашей его погоним. Мужик сейчас тоже понимать стал, что к чему. Правильно его тогда Стрельцов заарестовал. Он сразу понял, что к чему.
— Вот Стрельцов все как надо разъяснил бы, — негромко, и, как всегда самому себе, сказал Федя.
Это верно: Стрельцов не Птицын — не будет он кривить душой в пользу кулаков, во всем помог бы разобраться.
Слова Феди даже Говорка заставили примолкнуть. Подумав, он произнес:
— А где его возьмешь, Стрельцова-то?
— В городе, — ответил Федя.
— До города сорок верст, — сокрушенно вздохнул Говорок, — а время сейчас горячее — сев. Разве письмо написать Стрельцову? Так, мол, и так — всю силу мироеды забрали.
— В письме всего не напишешь — надо увидеть его и рассказать, — вмешался Колька.
— Время ж горячее, а пешком нога меня до города не донесет. — Говорок похлопал себя по левой ноге, которая после ранения у него почти что не сгибалась. — Подводу где сейчас найдешь?
— Мы к Стрельцову пойдем, — решительно заявил Иван.
И вот они шагают по пыльному проселку вдвоем с Колькой. Федя не мог оторваться от пашни. Степан в этом году подрядился во вторые пастухи к мирскому стаду и дорожил этим: на общество работал, а не ломал хребет во дворе у Захаркиных.
Когда Иван сказал матери, что собрался в город искать Стрельцова, Мария Федоровна только головой покачала:
— Опять ты, Иванушка, в сельские дела вмешиваешься. Мало тебе?
Но от похода в город отговаривать не стала.
— Остановись у Троицких. Переночевать у них можно, — наказывала она. — А может быть, письмо от Михаила есть.
Вечером мать испекла четыре лепешки и еще дала на дорогу два миллиона рублей. Не большие по тому времени деньги: если и удастся купить на них, то какую-нибудь мелочь для хозяйства.
Солнце уже повернуло к закату, когда они вдали увидели город. Он разбежался по взгорью деревянными домишками. Только в центре его виднелись каменные дома да в разных концах блистали купола церквей. Они все еще почитали себя самыми первыми в городе и гордо втыкали в небо высокие колокольни или расплывались куполами, как толстые купчихи в цветистых платьях. Под кручей, где обрывался город, меж зелени сверкала неширокая речка. Там и тут по берегам ее, на заливных лугах белели огромные стада гусей. Ими город особенно славился.
Иван с Колькой шли по большаку, обсаженному березами. Деревья, старые, раскидистые, уже закудрявились свежей, молодой листвой. Под одной из берез расположились на короткий отдых. Легли на золотой ковер одуванчиков, подняв вверх ноги и уперев их в шершавый ствол.
— Вань, а найдем мы Стрельцова? — вдруг спросил Колька. — Может, его давно и в городе-то нет.
— Должны найти, — неуверенно ответил Иван.
Мысль о том, что Стрельцов уехал из города или отправился на фронт, не приходила ему в голову, и Колькин вопрос смутил.
Он подумал, потом твердо сказал:
— Не найдем Стрельцова — отыщем газету с декретом и принесем мужикам.
Немного помолчав, Колька опять спросил:
— Вань, а чего ты на самом деле вяжешься в это дело? Земли у вас нет, налога вам все одно не платить. Чего ж тебе другой раз на рожон лезть? Думаешь, Яшка Захаркин…
— Вот из-за Яшки и буду на рожон лезть, — не дослушав, перебил его Иван. — Не дам этому паразиту в селе хозяйничать…
Сказал горячо, запальчиво и сразу остановился.
«Нет, тут что-то не так».
Неужели дело только в Яшке?
И чего он добивается для себя? Как будто ничего. Ведь ему действительно налога не платить. Но он не может примириться с тем, что Парамоновы, Захаркины будут богатеть за счет того же Говорка или Федотовых. Значит, он борется за справедливость не ради себя, а ради других. Как Овод, как Тиль Уленшпигель, Робин Гуд.
И вдруг совсем мальчишеская мысль пришла в голову: собрать, как Робин Гуд, шайку отчаянных парней. У всех кони, шашки. Налетели на село — раз, ра-аз! Всех кулаков — к ногтю. Хлеб — беднякам, лошадей, коров — тоже. Иван даже победно усмехнулся, представив себе, как Яшка Захаркин, бледный от страха, валяется у него в ногах. А Иван, не глянув на Яшку, отдает распоряжение. Через ворота перекинуты вожжи, петля захлестнула Яшкину шею…
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.