Та, далекая весна - [17]

— Актеры! Скажешь тоже! Чего ж актер будет себе палец рубить?

— Да он и не рубил вовсе. Просто так снято…

— Что я, слепой? Не видел сам? — обиделся Колька. — Как тяпнул топором, так и напрочь.

И никак не мог помириться Колька с тем, что на экране все не настоящее, что его вроде как обманули…

…Поиски Стрельцова начали с утра.

В уездном исполкоме секретарь, не отрываясь от какой-то бумажки, хмуро бросил:

— Я слушаю.

— Нам Стрельцов нужен.

— Какой Стрельцов? В уисполкоме такого нет.

— Мы не знаем, где он работает. Он с продотрядом к нам в Крутогорку приезжал, — объяснил Иван.

— Раз с продотрядом, так он, наверное, в упродкоме, — оторвал глаза от бумаг секретарь и посмотрел на ребят. — Кажется, есть такой Стрельцов в продкоме. Только они там ликвидируются. Но все же зайдите, может, он еще там. Это в нашем здании, этажом ниже.

В комнате упродкома народа было мало. Вернее, всего один человек, парень чуть старше Ивана в заломленной на затылок фуражке сидел, развалясь, на стуле, курил огромную самокрутку и лихо сплевывал в угол.

— Чего вам? — строго спросил он.

— Нам Стрельцова надо видеть.

— Ишь ты — Стрельцова! — почему-то усмехнулся парень. — Нет его. Был Стрельцов, да весь вышел.

— А где он?

— А ты что за птица? Почему это я тебе должен отчет давать? — Парень сплюнул через зубы и вызывающе уставился на Ивана.

Иван вспыхнул было и кулаки сжал: «Чего он задается?», но сдержался.

— Стрельцов нам очень нужен. Он у нас в селе с продотрядом был.

— Вон что! — расплылся в усмешке парень. — Пощипал, стало быть, вас.

— Нас щипать нечего, — не выдержав, крикнул Колька; видно, и его задел вызывающий тон парня. — Кулаков щипали.

— Все вы там одинаковые, — пренебрежительно бросил парень. — Мелкобуржуазная стихия.

— Сам ты… — вспыхнул Колька, но Иван остановил его:

— Подожди, Колька! — и, сдерживаясь, настойчиво повторил: — Нам нужен товарищ Стрельцов.

— Зачем он тебе?

Тон и повадки парня совсем не располагали к откровенному разговору.

— Надо. Дело к нему важное.

— Нету Стрельцова. В командировке и приедет не скоро. Все. Я вас больше не задерживаю. — Парень отвернулся.

Что оставалось делать?

Стрельцова нет. Надо хотя бы найти газету с декретом о налоге.

В городе одна небольшая лавочка, где седенький старичок торгует газетами, старыми журналами и брошюрами на желтой оберточной бумаге. Этого старика Иван знал давно: еще живя в городе, они с матерью иногда заходили к нему в лавочку, чтобы купить «Ниву» или «Русское богатство».

— Нельзя ли у вас найти газету, где декрет о продналоге напечатан? — обратился к нему Иван.

— Ишь чего захотел! Эта газета больше месяца назад была, и сразу ее расхватали. Теперь ее, братец, ни за какие деньги не купишь.

— Где ж ее достать? Нам очень она нужна, Может, знаете, где?

— Да почитать-то, наверно, в библиотеке можно. Только отдать вам ее там не отдадут.

— А нам обязательно в село надо принести газету. Как же быть?

— Вот уж не знаю, — задумчиво почесал седую бородку старик. — Уж ежели вам так нужно, идите прямо в уком партии большевиков. Газета — не знаю, есть ли там, а слышал я, что получили они брошюру Ленина о продовольственном налоге.

— Ленина?

— Слыхал, так. В продажу пока такой брошюры не давали, но, говорят, получена.

— Пойдем в уком большевиков, — дернул Иван Кольку за рукав.

— А если выгонят? — заколебался Колька. — Ведь большевики.

— Ну и что? Выгонят — уйдем.

— А если в Чека посадят? — Глаза у Кольки стали совсем круглыми.

— Дурак! За что нас сажать?.. Пошли.

Опять они в том же большом белом здании. Раньше в нем было духовное училище, а теперь размещались все уездные учреждения.

В уком поднялись на самый верх — на третий этаж. Вошли. Большая комната с несколькими столами, покрытыми старыми газетами, в беспорядке стоят разнокалиберные стулья. И никого нет. На двери в соседнюю комнату — надпись чернилами на куске картона: «Секретарь укома РКП(б) тов. Полозов».

Иван, осмелевший от неудач, решительно дернул ручку двери.

В небольшой комнате, темноватой и какой-то необжитой, — стол и несколько стульев. За столом человек. Невысокий, коренастый, в черной косоворотке, перехваченной широким солдатским ремнем. Темные волосы зачесаны назад. Прижав к уху телефонную трубку, он внимательно слушал. Лицо его было сосредоточенным и неприветливым, лоб перерезала суровая морщина, глаз не разглядеть под насупленными бровями.

«Это, наверное, и есть самый главный из большевиков — сам Полозов», — подумал Иван и сразу оробел.

— Можно войти? — каким-то пискнувшим голосом спросил он.

Полозов, покосив на них глазами, махнул рукой не то приглашая, не то выгоняя. Ребята замялись в дверях.

А Полозов вдруг сердито, ледяным тоном сказал в трубку:

— Все это я уже слышал. Вагоны нужны сегодня. Хлеб должен быть отправлен ночным поездом. Подробности, как говорят, в Чека. Понятно?.. Ну, и хорошо…

Опять Чека! Холодок пробежал по спине. Подумалось, что напрасно они вломились сюда, и Колька дергает сзади за полу — из комнаты тянет.

А Полозов, положив телефонную трубку, самым обыденным, даже каким-то домашним голосом спросил:

— Вы чего, ребята?

— Нам брошюру нужно, — смущенно пробормотал Иван.