Та, что надо мной - [92]

— Пожалуй, это правда, но почему вы так думаете?

— Вы умеете находить себе друзей, а это мало кому дано. Родители полагали, что родные и соседи всегда помогут им. Они ведь и сами многим помогали. Но когда отец уехал, а в провинции начался голод, я поняла, что каждый сам за себя. Теперь эти же люди осуждают меня за способ, который я нашла, чтобы прокормиться. И даже брат, похоже, считает меня опозоренной, хотя и не говорит об этом.

Мне хочется оградить от новых бед эту гордую девушку, которая держится так, словно не нуждается ни в чьей помощи. Я задумчиво отвечаю:

— Люди часто бывают злы, но обычно они слишком ленивы, чтобы долго заниматься чужими делами. Поезжайте в столицу, тем более, что Нару полагается пенсия. Жизнь там сейчас недорога, и вы вполне можете задержаться на несколько лун.

— Это хороший совет, сир Шади, спасибо. Брату тоже не помешает развеяться. Простите, что так долго занимала ваше внимание.

— Я рад, когда кто-то занимает моё внимание, госпожа моя, потому что наедине с собой мне теперь не слишком весело.

Адри взглянула на меня глаза в глаза, медленно, серьёзно кивнула и поспешила в свою комнату. Кажется, она опасалась заплакать.

Нар, почувствовав себя лучше, занялся делами, которые совсем запустил из-за болезни. Теперь его часто не было дома, и мы с Адри нередко разговаривали друг с другом о Габи, о других странах или вспоминали детство — каждый своё. У неё оно было, пожалуй, счастливей, чем у меня, хотя ей не пришлось встретить таких наставников, какими стали для меня отец и Раян — каждый по-своему. Адри была сорванцом и любила играть с дворовой собакой и соседскими мальчишками, как мать ни пыталась урезонить её. Она и теперь казалась слишком прямой, вспыльчивой и умной для девушки. И чем дальше, тем бòльше, я понимал, что этим она мне и нравится.

Моё обычное любопытство понемногу возвращалось ко мне, я начал выезжать на прогулки и временами заглядывал в здешний городок. Однажды на рынке я услышал рассказ о заброшенном доме, где сначала поселился не то человек, не то призрак, а потом начали пропадать заходившие туда люди. Нар не знал об этом ничего, хотя я его расспрашивал. Я решил, что, уехав от него, попытаюсь разобраться, в чём там дело.

Время моего отъезда уже приближалось. Я предчувствовал, что каждое утро, проснувшись, буду жалеть о том, что не увижу сегодня Адри. Я не знал, люблю ли её и способен ли ещё любить, но доверял ей так, как лишь немногие счастливцы доверяют жёнам. Мне не раз приходило в голову предложить ей супружество. Между нами стояла не Габи — память о ней, напротив, объединила нас, став нашей общей тайной. Кроме того, я мог быть уверен, что девушка не согласиться на моё предложение только потому, что брату хочется её пристроить. Наши благородные обычно заключают брак по сговору семей, но желание самих будущих супругов обязательно для этого почти всегда. Урготские обычаи, при которых жених и невеста могут в первый раз увидеть друг друга на свадьбе, кажутся нам дикими, а наши им — слишком свободными. Может быть, это и так, но ребёнку трудно будет обрести свою природу, если его родители, заключая союз, поступились собственной.

Но я не представлял, как объясниться с Адри. Сказать ей, как многие говорят: «Я не могу жить без вас»? Но это будет неправдой. Я с радостью выменял бы свою жизнь на жизнь Тодо, Сведа или чудака Ханке, однако это было невозможно. Мне не хотелось возвращаться в мой столичный дом, потому что там уже не будет Вула, такого незаметного и такого незаменимого. Но я смог жить без каждого из них. Я заставил себя жить даже без Миро, хотя в каждое новолуние обычная слабость напоминала мне о том, кого нет рядом. Я понимал, что смогу жить и без Адри, но понимать это было очень грустно. И что я предложу ей, кроме родового имени Дакта, пусть и весьма достойного? Множество моих врагов, которые станут и её врагами? Свой разгромленный дом? Моё желание, чтобы рядом со мной, наконец, оказался кто-то близкий? Это желание было слишком велико. Я видел тех, кто долго голодал. Их приходилось удерживать, чтобы они не набросились на еду, потому что, добравшись до неё, они не знали меры. Я слишком часто был один, и когда оказывался рядом с теми, кого любил — с Миро, с Альда, с Лаури — мне приходилось так же удерживать самого себя. Тем более что повредить я мог и им тоже. Я опасался, что рядом с Адри буду уже не властен над своей природой.

Между тем приближалось полнолуние, а я назначил свой отъезд именно на этот день. Так ничего и не решив, я пришёл к выводу, что отступление иногда бывает необходимо, даже если сражаешься с самим собой. Нар вскоре должен был поехать в Вилагол за пенсией. Я дал ему рекомендательные письма и уговорил взять в столицу Адри. Быть может, если когда мы увидимся там, мне будет легче объясниться.

В нашем захолустье гостей принято собирать в путь так, словно они отправляются по меньшей мере за Хаймур. Нар и сейчас был стеснён в средствах, а я сохранил довольно много из взятых в дорогу денег. Но на мою лошадь навьючили столько еды, что я стал за неё опасаться. Прощаясь, я сказал: