Сыщик Вийт и его невероятные расследования - [2]

Вечерело. Солнце уже достаточно склонилось к горизонту, чтобы бить своими алыми лучами в глаза «фиолетовой» команде.

Судья подъехал к нападающему.

– Милостивый государь!.. – грозно начал он.

– Сыскной надзиратель Департамента полиции барон Ронисла́в Ваку́лович фон Вийт-Лодими́рский – к вашим услугам! – представился провинившийся.

Он стянул с головы толстый кожаный шлем с забралом из стальных прутьев и взъерошил слипшиеся от пота волосы.

Да, в нападении у «фиолетовых» играл сам Вийт, тот самый Вийт, прославленный сыщик!

Он был весьма молод, хоть и не юноша, где-то между двадцатью пятью и тридцатью годами. Утончённый орлиный нос выдавал в нём природное благородство, высокий лоб – острейший ум, гладко бритое лицо – склонность к изящному искусству, а чёрные кудри и чистые карие глаза – те волнения, которые Вийт уже много лет учинял слабому полу.

Услышав легендарное имя, судья на мгновение опешил. Но всё же сумел преодолеть замешательство и сурово проговорил:

– Ваше высокоблагородие! Сбрасывать соперника с лошади, приподняв его ногу коленом, запрещено! Как бы вы ни прикрывались крупом коня, я всё вижу! Удалю до окончания игры, имейте в виду!

Вийт хотел было возразить, но ампир снова нахмурился, и сыщик только махнул рукой. Он соскочил с коня и, ведя его под уздцы, пошёл к стоявшему на краю поля слуге.

Того звали Фирс. В казённых бумагах он значился истопником барона, но все знали, что Фирс – не просто истопник, а друг детства и неизменный помощник Вийта. Они даже были на «ты»! Слуга был одного с детективом возраста и, в общем-то, схожей внешности, если не считать более высокого роста, более широких плеч, простонародной курносости, прямых волос, мушки на щеке и аккуратных бакенбард.

Истопник протянул сыщику полотенце, и тот, бросив слуге шлем, принялся вытирать лицо. Подбежал кто-то из конюхов и увёл жеребца. Вийт проводил коня взглядом, повернулся к Фирсу.

– Ты, я смотрю, ещё и прессу успеваешь читать, – недовольно буркнул детектив, кивая на номер «Пружинок» в руках помощника.

– За игрой я слежу, не сомневайся, – пожал плечами Фирс. – Но очевидно же, что вы проиграете! Счёт разгромный! А профессор Бланки́ написал интересную статью!

– И ничего мы не проиграем! – возмутился Вийт. – После перерыва команды должны поменять местами, теперь солнце будет светить им в глаза! – дедуктивист стянул через голову фиолетовую накидку. От его льняного спортивного комбинезона валил пар.

Истопник протянул хозяину кружку чая. Тот повесил на плечо полотенце и стал мелкими глотками пить.

– Бланки нашёл окаменелую черепную кость, на которой видны следы вибрисс[1], – проговорил Фирс, указав на дагеротипный снимок посреди статьи. – А это значит, что ископаемое животное, во всём остальном пресмыкающееся, было покрыто шерстью, – истопник пожал плечами. – Но ты знаешь Бланки, начав с палеонтологических древностей, он сразу же съехал на язвы нынешнего общества. Он пишет, что человечество лет двести назад на полном ходу врезалось в озеро мёда. И это нужно расследовать! Почему бы, мол, нашему захваленному Вийту не заняться этим делом!

Дедуктивист хмыкнул.

– Такого я ещё не слышал.

Он допил чай, отдал кружку помощнику и стал приседать, готовясь к следующему чакку.

– «Развитие науки и общества на протяжении всего XVIII века шло с каждым днём всё быстрее, – стал читать Фирс. – Было сделано множество открытий, множество изобретений. Люди начали смотреть на себя и на окружающий мир другими глазами. Казалось, следующее, XIX, столетие станет триумфом прогресса, но внезапно скорость развития резко упала. В XXI веке человек в целом живёт так же, как и двести лет назад. Мы легко могли бы приспособиться к какому-нибудь 1825 году, если бы там оказались, а житель того года – к нашему 2025-му».

– И что в этом странного? – буркнул Вийт. Он перешёл к прыжкам на месте. – Так всегда было. Разве человек из 1025 года не смог бы жить в 825?

– Да, но разве узнал бы свой мир житель 1825 года, окажись он в 1625? И наоборот?

Сыщик пожал плечами и принялся поочерёдно подтягивать колени к груди.

– А почему Бланки назвал всё это «озером мёда»? – спросил он. – Из-за того, что ноги вязнут и быстро двигаться невозможно?

– Да, – кинул Фирс. – А ещё потому, что жизнь в течение последних двух столетий была на удивление благополучной. После потрясений Великой французской революции и наполеоновских войн цивилизованный мир более не знал разрушительных бунтов и крупных вооружённых конфликтов. Всё тихо и спокойно, как в меду.

– Ну, это он преувеличил, – хмыкнул Вийт. – А как же нищие, беспризорники, эпидемии гриппа и чахотки, голодающие, луддиты, анархисты, социалисты, ретроградисты? Вена вон опять отозвала посла из Пруссии! Всего этого Бланки не заметил? А происходящие ежедневно открытия и изобретения!..

Они бы, наверное, продолжали этот разговор, и Вийт, в конце концов, всё-таки заинтересовался бы загадкой, но тут детектив, искавший достойный пример в подкрепление своих слов, не ко времени вспомнил об одном недавнем изобретении:

– Ты, например, слышал о зажигалке? Поразительно!

Истопник мгновенно поддался очарованию неведомого приспособления и позабыл о человечестве.