Сыновний бунт - [20]
Внизу — раздевалка. На вешалке торчал замасленный, видимо, каким-то трактористом забытый картуз без козырька, висели войлочная старенькая шляпа и пустая, из куги, базарная кошелка. За перегородкой дремал дед Корней, тот самый Корней Онуфриевич, что когда-то был водовозом в бригаде Книги. Услышав шаги, старик протер глаза и крикнул:
— Ваня! Это ты?
— Я, Кори ей Онуфриевич, я…
— Возвернулся-таки?
— Да вот, пришлось. — Прямо из войска?
— Нет, дедушка, с учебы. В армии я давно отслужил.
— А как подрос! Тебя и родной батько не узнает. Ой, ой, как дети быстро поднимаются! — Взглянул на чемодан. — Ты что ж, Ваня, и домой не заходил, а прямо в контору?
— Решил сперва отцу показаться, может, ещё и за своего не признает… — Иван невесело усмехнулся. — Тут мой родитель?
— По приметам вижу: либо тут, либо скоро заявится. — У старика заблестели живые глазёнки. — Когда его в конторе нету, так возле дома и в самом доме тишь да покой. А ныне, гляди, шумно!
— Как моя мамаша поживает?
— Да все так же, — уклончиво ответил дед Корней. — Мается… Трудно ей…
— Батько обижает?
— Обиды прежней нету. Живут мирно…
— А вы, Корней Онуфриевич, что тут делаете? — желая переменить разговор, спросил Иван.
— О! — удивился дед Корней. — Какой же ты, хлопец, недогадливый! Швейцарую, рази не видно, точно как в городе. Иван Лукич любит новшества. Я, говорит, принаряжу тебя, Корней Онуфриевич, во все форменное. Это тебе не воду к тракторам подвозить. За границей Иван Лукич бывал, нагляделся. Да и в Москву наведуется частенько. Все, что там увидит, везет в Журавли…
— Ну, и как ваша новая работа?
— Так она должность, скажу тебе, ничего, терпеть можно, а только чересчур сонливая. Зимой, правда, работенки хватает, потому как Иван Лукич распорядились ни одной души в одеже не впутать. А летом — одна тоска.
Иван оставил у деда Корнея свои вещи и плащ. Поднялся по гулкой, гремевшей под каблуками лестнице. Наверху — длинный темный коридор. «Какой же он мрачный внутри, этот домина!» — подумал Иван. Мимо проходили люди, хлопали двери, где-то слышалась приглушенная дробь пишущей машинки. Два старика, держа в руках картузы, остановились у окна, закурили.
— Ну, кум, как ты думаешь, решится наше прошение насчет планов?
— Беспременно Книга решит! — уверенно отвечал второй. — Иван Лукич Книга, кум, это, я тебе скажу, такой человек, такой руководитель…
— Погоди, Игнат, расхваливать Книгу, он и без тебя уже достаточно расхвален. Ежели сказать правду, то эту самую «книгу» я читаю уже годов десять, а распонять её никак не могу. Вот в чем беда!
— Может, ты, Антон, не сильно грамотный, а по той причине и кумекаешь не в ту сторону?
— Кумекаю я в ту сторону, а вот «книга» попалась трудноватая.
И оба кума, довольные шуткой, рассмеялись.
Иван проходил по коридору, смотрел на двери. На каждой, для удобства посетителей, висела табличка, сделанная на стекле. Иван замедлил шаг, читая: «Общая канцелярия», «Бухгалтерия», «Касса», «Главбух», «Машинное бюро», «Главный агроном», «Партком». В самом конце коридора дверь была обложена ватой и одета в черный, с крапинками дерматин. И на ней табличка: «Приемная И. Л. Книги», Волнуясь и не решаясь войти, Иван некоторое время постоял у входа, достал пакет, расправил его на ладони и только тогда надавил плечом тяжелую, сердито заскрипевшую дверь. Приемная — комната просторная, светлая. На диванах, стоявших в ряд, сидели посетители. Были здесь и те трое, что приехали на «Волге», и мотоциклист. Кто тихо разговаривал, кто молча читал газету, кто поглядывал на дверь, сделанную в виде тамбура, из которой только что молодцевато вышел чернолицый, жуковатый и удивительно суровый на вид юноша. Усики на капризно приподнятой губе пробились тончайшим шнурочком. Ни на кого не глядя и этим как бы давая понять, что ему нет дела до того, что кто-то сидит и ждет Ивана Лукича Книгу, юноша уселся за стол, пригладил рукой вороненый, зализанный назад чуб. Часто звонил телефон, и юноша, беря трубку, отвечал негромко и спокойно:
— Да, да! Непременно… Сегодня все лафетные жатки должны быть в поле… Это приказ Ивана Лукича… Не знаю! Позвоните сами в Птичье… Приказ есть приказ!
Или:
— Сводку по телефону не принимаю. Да, это приказ Ивана Лукича… А как же вы хотели?! Именно нарочным… Можно на коне, а ещё лучше — на мотоцикле!
Или уже совсем спокойно:
— Привет! Да, точно, Иван Лукич был в Птичьем… Ждем… Вот-вот подъедет!
Иван улучил момент, когда юноша не говорил по телефону, и протянул ему пакет. Тот даже не взглянул на Ивана. Осторожно ножом распорол конверт и прочитал письмо. И тут черные его брови сломились и сбежались к переносью. Он поднял грозное, с усиками-стежечками лицо и так изучающе и с таким недоверием посмотрел на Ивана, будто никак не мог поверить тому, что было написано в письме.
— Ты и есть Иван Иванович? — спросил он дрогнувшим голосом.
— Да, я и есть. — Иван усмехнулся. — А что? Или не похож?
— Да как же это так? Поразительно! Юноша с усиками поднялся, и теперь его трудно было узнать. От прежней суровости во взгляде не осталось и следа, парня точно подменили. На смуглом от природы лице зацвела добрая улыбка, во взгляде заиграла нежданная радость. Казалось, до этого юноша был в маске, и носить её ему было противно, а теперь он её снял и был счастлив.
У каждого писателя, то ли в Сибири, то ли на Украине, на Волге или Смоленщине, есть свой близкий сердцу родимый край. Не случайна поэтому творческая привязанность Семена Бабаевского к станицам и людям Кубани, ибо здесь и есть начало всему, что уже сделано и что еще предстоит сделать. И мы признательны писателю за то, что он берет нас с собой в путешествие и показывает свой родной край, бурную реку Кубань и хороших людей, населяющих ее берега.Л. ВЛАСЕНКО.
В романе «Станица» изображена современная кубанская станица, судьбы ее коренных жителей — и тех, кто остается на своей родной земле и делается агрономом, механизатором, руководителем колхоза, и тех, кто уезжает в город и становится архитектором, музыкантом, журналистом. Писатель стремится как бы запечатлеть живой поток жизни, те радикальные перемены, которые происходят на селе.
Новый роман известного советского писателя Семена Бабаевского посвящен жизни послевоенной деревни на Ставропольщине. В романе переплетаются две сюжетные линии: одна — лирическая, другая — производственная. Повествование ведется от лица журналиста Михаила Чазова, работающего в одной из московских газет. Уроженец хутора Привольного, он приезжает в родные края и видит не только внешние перемены, но и глубокие внутренние конфликты, острые столкновения нового со старым.
Удостоенный Государственной премии роман «Свет над землей» продолжает повествование о Сергее Тутаринове и его земляках, начатое автором в романе «Кавалер Золотой Звезды». Писатель рассказывает о трудовых подвигах кубанцев, восстанавливающих разрушенное войной сельское хозяйство.
В том вошли: роман «Родимый край», где воссозданы картины далекого прошлого, настоящего и будущего Кубани, и роман «Современники», посвященный сегодняшним насущным проблемам колхозного кубанского села.Романы роднит не только место действия, но и единство темы — любовь к родной земле и советский патриотизм.
Удостоенный Государственной премии роман «Свет над землей» продолжает повествование о Сергее Тутаринове и его земляках, начатое автором в романе «Кавалер Золотой Звезды». Писатель рассказывает о трудовых подвигах кубанцев, восстанавливающих разрушенное войной сельское хозяйство.Содержание повести «Сухая Буйвола» — приключения двух мальчиков, пускающихся в далекое путешествие к чабанам по степной речке Егорлык, с открытием Невинномысского канала она становится полноводной рекой, что заставляет юных героев преодолеть много непредвиденных ими опасностей и трудностей.
«Голодная степь» — роман о рабочем классе, о дружбе людей разных национальностей. Время действия романа — начало пятидесятых годов, место действия — Ленинград и Голодная степь в Узбекистане. Туда, на строящийся хлопкозавод, приезжают ленинградские рабочие-монтажники, чтобы собрать дизели и генераторы, пустить дизель-электрическую станцию. Большое место в романе занимают нравственные проблемы. Герои молоды, они любят, ревнуют, размышляют о жизни, о своем месте в ней.
Выразительность образов, сочный, щедрый юмор — отличают роман о нефтяниках «Твердая порода». Автор знакомит читателя с многонациональной бригадой буровиков. У каждого свой характер, у каждого своя жизнь, но судьба у всех общая — рабочая. Татары и русские, украинцы и армяне, казахи все вместе они и составляют ту «твердую породу», из которой создается рабочий коллектив.
Книга Ирины Гуро посвящена Москве и москвичам. В центре романа — судьба кадрового военного Дробитько, который по болезни вынужден оставить армию, но вновь находит себя в непривычной гражданской жизни, работая в коллективе людей, создающих красоту родного города, украшая его садами и парками. Случай сталкивает Дробитько с Лавровским, человеком, прошедшим сложный жизненный путь. Долгие годы провел он в эмиграции, но под конец жизни обрел родину. Писательница рассказывает о тех непростых обстоятельствах, в которых сложились характеры ее героев.
Повести, вошедшие в новую книгу писателя, посвящены нашей современности. Одна из них остро рассматривает проблемы семьи. Другая рассказывает о профессиональной нечистоплотности врача, терпящего по этой причине нравственный крах. Повесть «Воин» — о том, как нелегко приходится человеку, которому до всего есть дело. Повесть «Порог» — о мужественном уходе из жизни человека, достойно ее прожившего.
Действие романа развертывается в разгар войны. Советские войска только что очистили город от фашистских захватчиков. Война бушует еще совсем рядом, еще бомбит город гитлеровская авиация, а на территории сожженной, разрушенной и стынущей в снегах ткацкой фабрики уже закипает трудовая жизнь.Писатель рисует судьбу семьи потомственных русских пролетариев Калининых. Замечательные люди вышли из этой семьи — даровитые народные умельцы, мастера своего дела, отважные воины. Мы входим в круг их интересов и забот, радостей, горестей, сложных семейных и общественных отношений.
Советские люди, герои „Ревущих сороковых", побеждают суровые условия плавания и овладевают искусством охоты на китов. Более того, китобойный промысел сближает их, закаляет волю.
ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ АРДАМАТСКИЙ родился в 1911 году на Смоленщине в г. Духовщине в учительской семье. В юные годы активно работал в комсомоле, с 1929 начал сотрудничать на радио. Во время Великой Отечественной войны Василий Ардаматский — военный корреспондент Московского радио в блокадном Ленинграде. О мужестве защитников города-героя он написал книгу рассказов «Умение видеть ночью» (1943).Василий Ардаматский — автор произведений о героизме советских разведчиков, в том числе документальных романов «Сатурн» почти не виден» (1963), «Грант» вызывает Москву» (1965), «Возмездие» (1968), «Две дороги» (1973), «Последний год» (1983), а также повестей «Я 11–17» (1958), «Ответная операция» (1959), «Он сделал все, что мог» (1960), «Безумство храбрых» (1962), «Ленинградская зима» (1970), «Первая командировка» (1982) и других.Широко известны телевизионные фильмы «Совесть», «Опровержение», «Взятка», «Синдикат-2», сценарии которых написаны Василием Ардаматским.
Из предисловия:…В центре произведения отряд капитана Трофимова. Вырвавшись осенью 1941 года с группой бойцов из окружения, Трофимов вместе с секретарем райкома Глушовым создает крупное партизанское соединение. Общая опасность, ненависть к врагу собрали в глухом лесу людей сугубо штатских — и учителя Владимира Скворцова, чудом ушедшего от расстрела, и крестьянку Павлу Лопухову, потерявшую в сожженной фашистами деревне трехлетнего сына Васятку, и дочь Глушова Веру, воспитанную без матери, девушку своенравную и романтичную…