Сын Ветра - [31]

) в таких ситуациях носу наружу не казала — и заваливалась спать. Охотится, уверилась доктор, с облегчением убедившись, что кровь на Фриде принадлежит не химере. Город жил впроголодь, и тот факт, что зубастая красотка сама добывает себе пропитание, мог только радовать.

Вернувшись из очередной вылазки — должно быть, Фрида отыскала под стенами города тайный лаз — химера притащила с собой добычу. Как честный зверь, она с гордостью выложила её на пол перед хозяйкой. Разумеется, добытчица получила всю положенную ей долю восхищения и ласки; что же касается добровольного дара…

— Нет, — в один голос заявили оба биолога посольства. — Никогда такого не видели.

— Никогда, — подтвердили местные.

И сплюнули через левое плечо, отгоняя злых духов

На вид загадочная тварь напоминала зайца — если бывают зайцы с рогами, острыми кривыми когтями и львиным хвостом. «Вольпертингер!» — хмыкнул Ник Зоммерфельд, припомнив похожего зверька из ларгитасского фольклора. Добычу подвергли всесторонним исследованиям, в ходе которых биологи цокали языками и обменивались возбуждёнными междометиями, большей частью в неприличном контексте. На следующий день задние ноги вольпертингера пропали. Как выяснилось после быстрого расследования инцидента, вечно голодный техник ван Смет стащил аппетитные конечности псевдозайца из-под носа у биологов, зажарил и съел с печёной репой.

За техником установили круглосуточное наблюдение. Вопреки надеждам и ожиданиям, техник выжил и даже набрал вес. Съедобен, ахнули биологи, имея в виду вольпертингера. И кинулись ставить эксперимент за экспериментом. Все твари, время от времени посещавшие окрестности города, тоже оказались вполне калорийны и недурны на вкус, а биологи если и пострадали, так разве что от обжорства во имя науки.

В итоге борьба с чудовищами превратилась в промысловую охоту. Увы, Кейрин-хан быстро наложил свою загребущую лапу на всё добываемое таким образом мясо. Если поначалу он выделял ларгитасцам их долю, то после некой истории — грустной, но удивительной, достойной, как говорили здешние сказители, быть записанной алмазными иглами в уголках глаз — хан сделал «охотничий приварок» дозволенным лишь семье посла: Нику, Регине и Артуру.

Почему?

Нет, вовсе не из-за снов и видений.

Вначале возникли слухи. Ларгитасцы не придали им значения: мало ли что сочинят невежественные аборигены, живущие в условиях постоянного стресса? Слухами заинтересовалась только доктор ван Фрассен: воспоминания, яркие сверх меры, и сны, передающиеся от человека к человеку — это было по её части. Параллельно с этим у горожан отмечалось кардинальное улучшение памяти — даже глубокие старики-маразматики, которые ещё вчера не узнавали детей и внуков, вдруг начали прекрасно, в деталях и подробностях, помнить всю свою жизнь едва ли не от рождения до сегодняшнего дня. Внимание небесной чародейки пугало горожан, они скрытничали, плохо шли на контакт, но в итоге — уговорами, серебром, а где и волшебной флейтой — Регина добилась своего. Доктор воочию увидела чужие сны, так походившие на реальность, дважды зафиксировала факт ментальной передачи — и отметила фотографическую память добровольцев из посольства, согласившихся на обследование. Абсолютная память ментала? Зачатки телепатии? Если это и была телепатия, то крайне ограниченная: люди делились друг с другом отдельными сновидениями, и ничем более.

Все, у кого наблюдался феномен, ели мясо пришлых тварей.

История началась Фридой, продолжилась слухами и снами, чтобы опять вернуться к Фриде. Химеры живут недолго. По человеческим меркам Фриде было уже лет девяносто — что весьма почтенно даже для долгожителей Ларгитаса. Возраст активный, спору нет, но старость всё громче стучится в двери. Однако Фрида не только не старела, но, казалось, напротив: молодела с каждым днём. Пока не объявились монстры, всё шло естественным чередом. Но с того момента, как химера начала охоту на тварей, Регина стала замечать: любимица выглядит на диво игривой и резвой, особенно в ипостасях барса и ящера-целофузиса.

Коза, впрочем, тоже чувствовала себя отлично.

Что, если действие мяса чудовищ не исчерпывается трансляцией снов? Безукоризненной памятью? Что, если это и есть заветный эликсир молодости?! Тысячелетняя мечта алхимиков, фармацевтов, врачей и учёных?!

— Антический способ метаморфозы. Восстановление телесной матрицы…

— О чём вы, Гюнтер?

— Ваша химера. Здесь, под Саркофагом, только Фрида обладает способностью менять ипостаси. Антис переходит из малого тела в большое, и наоборот. Химера выбирает между ящером, барсом и козой. Все тела малые, но сам механизм перехода…

— Механизм?

— Да, неудачное слово. Пусть будет способ. У местных его нет, для них последствия ограничились психикой. Для ларгитасцев — аналогично. Ваша Фрида — оборотень. Она восстанавливает животные ипостаси, беря матрицы из генетической памяти организма. После диеты из флуктуаций она стала брать их из более молодых периодов своей жизни, как умеют это сами флуктуации.

— Откуда вам это известно?

— Сын рассказал. Мы то, что мы едим. Как тут состаришься, с такой диетой? Химера неразумна, она ничего не знает о смерти. Флуктуации, как я подозреваю, тоже. Мы знаем, и этот страх убивает нас не хуже старости или камня, упавшего на голову.