Сын вечности - [43]

Я подхожу к краю причала и пытаюсь дышать. Я закрываю глаза и вижу лицо Джун, выплывающее из темноты.

Это она убила моих родителей.

И я ее уничтожу.

Двадцать два. Клетки Эмиль

– Расскажи маме, что ты чувствуешь из-за этого, – говорит Ева во время утреннего сеанса.

Разговаривать о нашей большой семейной тайне непросто, но я не хочу и дальше ее замалчивать.

– Я не могу тебе доверять. – Я смотрю в пол. – Точнее, я тебе доверяю, но из-за этого чувствую себя дураком. Я знаю, что ты меня любишь и что ты хотела для меня лучшего, я понимаю. Мне всегда было хорошо с тобой и папой.

– Как ты думаешь, что было бы, если бы мы признались тебе в детстве?

Эта мысль много раз приходила мне в голову. Наверное, я был бы не против. Например, свою ориентацию я проблемой не считаю. Но в то же время я могу представить, как мучаюсь и изнываю вопросами типа: досталось ли Брайтону печенье побольше? Почему его первым целуют перед сном? Ожидали бы родители, что я буду лучше учиться, будь у нас одинаковое ДНК?

– Не знаю, – говорю я.

Ева собирается задать еще вопрос, но в дверь входит Марибель.

– У нас сеанс. Почему никто не воспринимает терапию всерьез?

– Я выяснила, кто убил моих родителей, – говорит Марибель. Выглядит она так, будто не спала всю ночь. – Эмиль, я знаю, что ты бы предпочел посидеть дома, но сегодня Кровавые чародеи идут в атаку всем составом, и ты нам очень нужен. Если удачно разыграешь карты, у тебя появится уникальная возможность спасти феникса до того, как его разорвет гидра.

Наш терапевтический сеанс выходит из-под контроля.

Меня вытаскивают на собрание группы. Марибель и Атлас рассказывают о своей поездке в док. Айрис сомневается, стоит ли доверять послушнице, у которой выудили эту информацию, но Атлас ручается за страх в глазах девушки. Мы выслушиваем инструктаж, и, когда выдвигаемся на арену, я чувствую себя паршиво.

Бои тварей в клетках – жуткий варварский обычай, а мы собираемся припереться на арену всей командой. Я не хочу смотреть на битву феникса с гидрой, у меня не хватит сил, но отсиживаться дома я тоже не могу. Я собираюсь как следует использовать способности, которых у меня быть не должно. Смерть серого солнечного не будет напрасной.

Мы паркуемся перед заброшенным боксерским клубом. Люди толпятся у дверей, ищут себя в списках. Марибель уже готова вломиться через центральный вход, чтобы схватить Кровавую чародейку, виновную в смерти ее родителей, но Атлас убеждает ее проявить осмотрительность и поступить по уму. Уэсли исчезает и возвращается через минуту.

– У заднего входа двое вооруженных охранников, – докладывает он.

– Ну так разоружи их, – говорит Марибель.

– Приказы отдаю я, – возражает Айрис. Уэсли ждет. – Разоружи их.

Мы идем к задней двери по одному, чтобы привлекать поменьше внимания. Я держусь поближе к Брайтону и Пруденции, жалея, что они не остались в Нове. Марибель, которая сегодня особенно мрачна и жестока, я опасаюсь. В ее ботинке спрятан кинжал, а в кобуре на плече – самоцветные гранаты, и я не хочу оказаться поблизости, когда она нападет на Джун. За ареной мы перегруппировываемся – там, недалеко от вырубленных им охранников, уже стоит Уэсли, вальяжно облокотившись на капот машины.

Марибель бросается внутрь, Брайтон по пятам следует за ней, выхватывая камерой пятна крови и глубокие царапины на полу и стенах. Воняет потом, пивом и мокрой шерстью. Слышен громкий гулкий рев. Если тут начнут взрывать заклинания, никто и не заметит.

Мы разделяемся. Брайтон и Пруденция поднимаются на балкон, чтобы снять как можно больше. Я остаюсь внизу, на приличном расстоянии от ребят, но Атлас обещает, что будет приглядывать за ними. Айрис и Уэсли исчезают в толпе, а Марибель обходит зал.

Я на все сто процентов уверен, что собравшиеся здесь украшают дома головами тварей. Кто-то наверняка охотится на них сам и хвастается трофеями. Никто не задумывается о том, что тварей отрывают от семей и увозят в полной тьме, чтобы выставить против естественных врагов. Ради досуга.

В жопу их всех.

Ринг имеет форму ромба. В песке застыли лужи крови, кое-где лежат ошметки змеиной кожи. Черт, надеюсь, сегодня обойдется без василиска. Ведущий в мешковатом худи показывает, что бой сейчас начнется. Из низкой двери выходят четверо, в броне и шлемах. Они тащат на цепях гидру. Золотоволосая гидра зловеще красива. Плоть ее цвета тропических пляжей, откуда она родом, глаза у нее желто-оранжевые с красными проблесками. Как солнце. Гидра вырывается, упирается в песок когтями, прочерчивая ими путь к клетке.

Низкий скрежет, похожий на звук летящего фейерверка, заставляет всех посмотреть на вход. Это кричит феникс. Ноги солнечного глотателя скованы, ярко-оранжевые перья летят во все стороны, когда он яростно бьет крыльями. Алый клюв запечатан железом – он не может выдыхать огонь, пока не придет время. Мне хочется кинуться на тех двоих, что заталкивают феникса в клетку и снимают намордник и цепь нажатием кнопки.

Гидра и феникс оказываются в одной клетке. Они замирают, глядя друг на друга. Гидра ревет, феникс скрежещет. Мне не нужно знать их языки, чтобы понимать, что оба в ужасе и готовы бороться за свою жизнь. Гидра бросается вперед, феникс взмывает вверх, выдыхая пламя. Толпа ревет, когда гидра начинает носиться по клетке, раскидывая песок и врезаясь в решетку. Она отскакивает от стенки и хвостом толщиной в ствол дерева сбивает феникса. Она уже готова его раздавить, когда у нее под брюхом вспыхивает огонь: феникс промахнулся мимо сердца на считаные дюймы. Я дрожу, гидра вопит в агонии и катится по песку, хотя пламя уже погасло.