Сын вечности - [33]

– Конечно. Мы слишком долго тянули и не рассказывали вам правду. Я даже немного жалею, что не стала поддерживать эту ложь и дальше, чтобы не вспоминать потом ваши лица. Но это казалось таким важным. Я расскажу все, что вы хотите знать.

У меня очень много вопросов, но я уже узнал предостаточно о своей семье, так что они могут подождать.

– Для начала у меня серьезный разговор. Я понимаю, что все ожидают, что я стану солдатом. Невозможно так меня раскачать, чтобы я стал круче Батисты, хотя я тоже хочу жить в лучшем мире, как и все здесь. Но мне не хватит сил, чтобы его создать.

– Ты это уже делал, – говорит Брайтон. – Или типа того.

Я не Кеон и не Батиста и знаю о них не больше того, что можно найти в интернете.

– Их обоих убили, Брайт. Это не видеоигра, в которой я смогу возродиться как твой брат. Ты обрадуешься, что загнал меня в это, если я погибну?

– Я буду вечно себя ненавидеть, – отвечает Брайтон без промедлений. – А ты как себя будешь чувствовать, если просто отвернешься?

– Буду вечно себя ненавидеть, – отвечаю я. – Я знаю слишком много имен, лиц и историй, чтобы отказаться. Может, я и призрак, но я во многом похож на небожителей, которые свои силы не выбирали. Я хочу заняться поисками лекарства и исправить то, что натворили Кеон и Кровавые чародеи.

– Мы тебе поможем, – улыбается Брайтон. – Я буду снимать твои тренировки, чтобы мы могли вместе их пересматривать. Я скажу тебе, если ты будешь выкладываться не полностью, чтобы ты справился на поле боя.

– Поле боя, – выдыхает Пруденция. – Ну и слова.

– Время такое, – говорит Брайтон.

– Ма?

Она молчит.

– Ни один родитель не хочет смотреть, как его ребенок уходит на войну. – Ма берет меня за руку, и я борюсь с собой, чтобы не отдернуть ее. – Хотела бы я снять эту ношу с твоих плеч, Эмилио, но я поддержу тебя как смогу. Если ты захочешь остаться, мы останемся. Захочешь уйти, уйдем.

Никто не примет решение за меня. Мы довольно долго молчим. Я позволяю себе чуть передохнуть, прежде чем изменить собственную жизнь полностью. Мы собрались и идем в комнату зелий. Вокруг кучкуются Чароходы и смотрят на нас во все глаза. Я чувствую себя невероятно сильным, и пламя феникса здесь ни при чем. Спасибо моей маленькой армии, которая стоит рядом.

– Я стану одним из вас.

Семнадцать. Тренировка. Эмиль

Чароходы очень серьезно принимаются готовить меня к выходу на улицы.

Атлас учит меня вызывать силу, и это сложнее, чем подтягивания, которыми нагружает мои тощие руки Айрис во время интенсивных тренировок. По идее, если мне удается призвать пламя феникса, мне нужно направить его на Уэсли, но даже в обычную подвижную мишень попасть сложно. Драться меня учит Марибель, и начинается это так себе: ей приходится поправлять мой большой палец, чтобы я правильно сжимал кулак. Брайтон подбадривает меня из-за камеры, но вряд ли на этих кадрах кто-то увидит во мне супергероя.

С каждым днем Чароходы все больше сомневаются в своем выборе, но они не сдаются. После трех с дней с Марибель я весь покрыт синяками и стараюсь избегать ма, когда прикладываю к ним лед, чтобы она не знала, как мне больно. На пятый день тренировок я все еще чувствую себя неуклюже, но уже быстрее удерживаю равновесие, сосредотачиваюсь, а пламя становится легче. Бросаться огненными стрелами намного сложнее, чем расстреливать врагов в играх, но, когда я предугадываю следующий шаг Уэсли, я наконец попадаю в его жилет.

На седьмой день Чароходы готовят мне полосу препятствий. Все наши занятия проходили один на один, но в этот раз Айрис пригласила посмотреть всех, кто был в здании. Господи, да тут человек шестьдесят, и все уверены, что я их спасу.

– Цель – спасти павшего небожителя, – говорит Айрис. На другой стороне спортзала лежит кукла. – И доставить домой.

– И это все?

– Вперед, – говорит Айрис.

Гаснет свет.

Все наблюдают за тем, как на пути к кукле я борюсь с ветрами Атласа, будто попал в бурю. Я частенько задумывался о том, какая погода ждет меня во время миссий, и этот новый страх овладевает мной. Прямо перед куклой вокруг меня свищет еще один порыв ветра. Уэсли бегает кругами – не успеваю я его остановить, как он врезается в меня плечом.

Я отлетаю в стену, под которой нет никаких матов. Люди на скамейках кричат, пока я пытаюсь встать. Уэсли снова нападает; я скрещиваю руки на груди, защищаясь от очередного удара. Пламя феникса разгорается и превращается в крылья. Уэсли налетает на меня – но на этот раз назад отбрасывает его. Он катится по полу, толпа радостно вопит.

Я смотрю на руки. Мои огненные крылья не могут поднять меня в воздух, но они работают как щит.

Пора с этим заканчивать. Я хватаю куклу за ногу, пока Уэсли не успел подняться. Кукла тяжелее, чем мне сначала показалось, а руки и бока у меня все еще болят после тренировок. Из тени выплывает Марибель и пинает меня в подбородок. Не представляю, как у меня зубы изо рта не полетели. Она опускается на землю и бьет меня в солнечное сплетение так, как будто я ей денег должен или что-то вроде.

– Сдаюсь, – выдавливаю я сквозь кашель.

Я не боец и признаю это.

Марибель помогает мне подняться и наклоняет голову набок: