Сын вечности - [32]

Я подталкиваю Эмиля, взяв за плечи. Я знаю брата лучше, чем он сам сейчас себя знает. Это правильный выбор, я уверен как никогда. Маленькие небожители радуются нашему приходу, смотрят на Эмиля как на бога, но они не представляют, как сильно он на самом деле отличается от всех. Не знают, что его первая жизнь привела к тому, что сейчас им приходится прятаться.

– Доброе утро, – говорит Ева. Она здесь единственная из Чароходов. – Присоединяйтесь.

– А что у вас тут? – спрашивает Эмиль.

– Терапия. Мы собираемся раз в несколько дней и рассказываем, как у нас дела.

Эмиль косится на меня, но мы садимся в круг.

Судя по всему, за последние пару недель тут появились новые люди, помимо нас, так что несколько небожителей рассказывают, как сюда попали. Вот Грейс, которая может говорить очень громко, будто в мегафон. Марибель обучила ее, как охранять убежище. Флинн умеет разговаривать на любом языке любого живого существа. За ним охотились Кровавые чародеи, которые хотели использовать его таланты для поиска более здоровых тварей. Двенадцатилетняя Альберта умеет провоцировать землетрясения. Ее семья чуть не погибла, когда ее сила неожиданно проявилась в Нью-Джерси. Она все еще учится контролировать свои способности. Запомню. Парня по имени Зак зажали в углу и попытались ограбить. Сила Зака – способность усыплять – проявилась в тот момент, когда нападавший вытащил нож. Его обвинили в нападении на человека. И есть еще Сапфира, которая умеет создавать канаты из энергии, но у нее не всегда хорошо получается.

Я поднимаю руку.

– Можно просто говорить, – объясняет Ева.

– Как ты попала сюда?

Эмилю необходимо выслушать настоящих Чароходов.

– За мной охотились несколько лет, – говорит Ева. – Два года назад я гуляла со своей лучшей подругой, когда из фургона выскочили четверо и попытались меня похитить. Мне и до того было непросто, но та ночь до сих пор преследует меня в кошмарах. Мы вырвались только потому, что появилась небожительница и ударила по похитителям сонными чарами. Мы с подругой сбежали, но…

Сердце колотится. С одной стороны, я знаю, что Ева выжила, потому что она стоит передо мной, но мне все равно за нее страшно.

– Твоя подруга тоже здесь?

– Тот вечер нас разделил. Она почувствовала себя бессильной и… стала искать силу. – Кажется, она хочет сказать что-то еще, но, в отличие от того раза, когда она рассказала мне о своих проблемах с целительством, она замолкает.

– Эмиль?

Эмиль сидит, опустив голову. Я обнимаю его за плечи. Я знаю, что он боится, но раз уж я не могу стать величайшим героем в этом городе, я прослежу, чтобы смог брат.

– Бро, ты сидишь среди людей, которых задела эта война. Кем ты хочешь быть?

Шестнадцать. Сбор. Эмиль

Да они издеваются.

Я не знаю, кем я хочу быть, потому что не знаю, кто я есть.

Прошло всего двенадцать часов с тех пор, как моя жизнь рухнула. Кто-то из этих небожителей всегда знал, что получит силу, другие были удивлены не меньше меня. Но разве хоть одному человеку признавались в том, что он приемный и теперь должен стать Чароходом, потому что был им в прошлой жизни, и в этом виновата его позапрошлая жизнь?

Только я.

Я молчу. Когда группа расходится, я держусь от всех на расстоянии, особенно от Брайтона, который привел меня сюда, и забираюсь вглубь библиотеки. Я собираюсь лично прочесть все эти чертовы книги, лишь бы найти хоть какой-нибудь выход. Не проходит и часа, как я понимаю, что обманываю себя. Я ни черта не смыслю в обычной химии, как мне преуспеть в алхимии?

Я собираюсь с силами, листая старый учебник про фениксов, но серым солнечным посвящена только одна страница. Ничего нового для меня нет. Я знаю, что с каждым перерождением фениксы становятся сильнее. Видимо, поэтому у меня есть и золотое пламя Кеона, и серое – Батисты. Но я не понимаю, будут ли мои силы расти или я достиг своего предела. Возрождение – штука неплохая, вот только после смерти я перестану быть собой. Мне даже не передалось ни одно воспоминание Батисты или Кеона. Могли ли они регенерировать? Я никогда не видел записи, где они бы летали. Некоторые ученые пытались доказать, что фениксы способны возвращаться в прошлые жизни, но эти теории так и остались теориями. Такая сила нужна мне больше всего. Я бы вернулся в прошлое и помешал бы Кеону создать призраков – как будто миссия из научно-фантастического фильма.

Следующие пару часов я сижу в библиотеке, пока меня не одолевает голод. Я связываюсь с Брайтоном и Пруденцией, чтобы не чувствовать себя одиноким, и мы вместе идем в столовую. Ма ест одна. Она сидит ко мне спиной, я могу пройти мимо и не задеть ее чувства. Она низко наклонилась над тем, что ест, и я вспоминаю, как после смерти отца мы кормили ее почти насильно.

Все ужасно. Я иду прямо к маме, как будто я в доме, в который мне не приходилось ждать приглашения. Она смотрит на меня краснющими глазами.

– Эмиль.

Где-то в глубине души мне не хочется обнять ее и простить, но я остаюсь холодным.

– Эмилио, прости меня. Мне так больно смотреть на тебя такого… Я не хотела, чтобы ты через это проходил.

– Надо было мне сказать, – говорю я.

– Угу, – поддакивает Брайтон.