Сын кузнеца - [43]

— Постой, у меня есть кое-что для тебя, — сказал он, и отвёл меня в кузницу.

— У твоей с собой был меч, когда я её нашёл. Она сказала мне, что это был клинок одного из людей, убивших твоего отца. Она не хотела иметь с ним ничего общего, её собственного меча больше не было, но этот я сохранил, — говорил он, пройдя в заднюю часть кузницы, и вытащил длинный обитый железом ящик.

— Я не оружейник, но даже мне было видно, что клинок был сделан неважно. Я взял металл, и переплавил его на заготовку, — сказал он. Это меня удивило. Обычно мой отец покупал железные болванки в литейных цехах Албамарла. Для маленькой кузницы, вроде нашей, было сложно и дорого осуществлять собственную переплавку. Он на это затратил много усилий. — У меня не было нужных навыков, так что на это ушли годы, но я подумал, что однажды ты можешь захотеть что-то подобное.

Отец открыл ящик, внутри него гнездился меч. Он был простым, прямым, правильной формы, с остро отточенными кромками. Гарда была неброской, но на головке был вырезан герб Камерона. У основания клинка стояло клеймо Ройса Элдриджа. Насколько я знал, это было единственное оружие, которое он когда-либо выковал, если не считать ножей и прочих подобных инструментов. Он не любил насилие.

— Я делал его не для твоей мести. Я сделал его чтобы показать, что даже из пепла злодеяния и трагедии может подняться что-то прекрасное. Я сделал его, надеясь на то же самое для тебя. Используй его для себя — используй его, защищая людей, которые не могут защищаться сами, как это сделал бы твой истинный отец. Не навлеки позор на нас обоих, — сказал он. Потом он снова меня обнял. Дважды за день — он точно начал впадать в маразм. Но я не жаловался.

Он вложил меч в ножны, хранившиеся вместе с клинком в ящике, и отдал мне. Я нацепил его, чувствуя себя неуклюже, поскольку никогда не носил меча, не говоря уже о том, чтобы учиться им пользоваться. После этого я наконец сел верхом, и медленно поехал прочь. Прежде чем пересечь взгорок, который скрыл бы от меня вид на наш дом, я оглянулся. Он всё ещё стоял во дворе, наблюдая за мной. Ройс Элдридж — кузнец, и работа сделала его крепким, но в тот момент он показался мне старым.

Я поехал дальше, к Ланкастеру, среди отбрасываемых сумерками густых теней.

Глава 12

Исторически боги и волшебники были главным образом антитетичны друг другу, учитывая то, что они обычно воплощали в себе противоположные философии — «покорность» и «свободу воли» соответственно. Волшебники редко имеют какие-то дела с небожителями и высшими силами, будучи едва ли заинтересованными в том, чтобы жертвовать своими собственными целями. Однако обратное не всегда верно — боги всегда очень интересовались волшебниками из-за их способности предоставлять то, чего не может предоставить ни один направляющий. Боги ограничены тем фактом, что они располагаются в иной грани бытия. Хотя направляющий может предоставить им отдушину в наш вещественный мир, он не может предложить им вход. Акт создания портала, через который могут соединяться различные грани, требует много силы с обеих сторон разделяющей миры бездны. Единственный известный случай, когда волшебник по собственной воле сговорился с богом для осуществления подобного, привёл к разрушению, которое историки называют Расколом. Тёмному богу Ба́линтору было позволено пересечь бездну, и его действия здесь почти разрушили наш мир. Точно не известно, как именно предки в конце концов его остановили, или как принудительно изгнали обратно в полагающуюся ему грань.

Еретик Маркус,

«О Природе Веры и Магии»

Сын Кузнеца

Уже почти стемнело, когда я достиг Ланкастера, но так случилось, что Марк и некоторые гости как раз в это же время заезжали обратно. После полудня, когда меня уже не было, они ездили на соколиную охоту, что меня совершенно устраивало. С меня уже хватало «культурного» общества, и проведённый с родителями день был приятной передышкой. Я был погружён в свои мысли, всё ещё переваривая то, что узнал о моих «других» родителях, поэтому я лишь небрежно махнул остальным, и отправился возвращать лошадь Лорда Торнбера.

Выходя из конюшен, я снова встретил их, во дворе. У Марка на плече сидел гордый сокол, и в своей охотничьей кожаной куртке он выглядел молодым дворянином до мозга костей. С ним по-прежнему были Стивен Эйрдэйл, Дэвон и Элизабет Малверн. Полагаю, другие его спутники уже оставили своих лошадей на попечение конюхов, и пошли умываться.

— Хо! Мордэкай! Посмотри на мою добычу!

Он как всегда сохранял юношеское процветание. Я не мог не найти его энтузиазм заразительным. Подойдя, я позволил ему показать мне содержимое его охотничьей сумки. У него была недурная коллекция маленьких птиц, и, глядя на смертоносную красоту ястреба, которого он нёс, я не был удивлён. Увидев это, я почувствовал себя немного менее виноватым в случившемся на днях случайном «убийстве» ястреба. Птицы мира, ликуйте! Мордэкай, истребитель ястребов, трудится, чтобы поквитаться за вас.

— Куда ты сегодня запропастился, Мордэкай? Я не смог тебя найти утром, — спросил мой друг.

— Мои извинения, я ощутил внезапную потребность в свежем воздухе, и одолжил у Лорда Торнбера лошадь, — невинно ответил я.