Сын кузнеца - [44]

Дэвон выбрал этот момент, чтобы дать нам ощутить своё присутствие:

— Ездили навестить кузнеца, Мастер Элдридж?

Это застало меня врасплох:

— Вообще-то я действительно ездил в ту сторону. Почему вы спрашиваете?

— Да просто так, — ответил он с ясно слышимой усмешкой. — Как ваш батюшка? Здоров, я надеюсь?

Потрясённый, я не мог найти ответа. Искусных слов здесь было недостаточно — я мог либо солгать, либо признаться в своём обмане. Марк моим колебаниям подвержен не был:

— Что на тебя нашло, Дэвон? Или ты просто по своему обыкновению упражняешься в том, как быть грубым ослом?

Дэвон проигнорировал оскорбление:

— Я просто полюбопытствовал. Я слышал, что вот этот наш Мастер Элдридж — на самом деле сын кузнеца, и решил проверить, правда это или нет.

Щёки Маркуса покраснели:

— Я очень не рад тому, как ты обращаешься с моими гостями, Трэмонт, — сделал он ударение на фамилии, чтобы напомнить Дэвону о том, какие за его оскорбление могут быть политические последствия, я полагаю.

Элизабет Малверн попыталась сбросить напряжение:

— Дэвон, тебе не следует уделять так много внимания слухам, которые ходят среди прислуги, ты этим унижаешься. Где ты вообще такое услышал?

— От одной из служанок, Пенелопы — так, насколько я помню, она назвалась, — сказал он, глядя прямо на меня.

— Зачем ей говорить тебе такое? — спросил Стивен.

— По моему опыту, лежащая на спине женщина скажет тебе всё, что ты захочешь узнать, — с плотоядной ухмылкой сказал Дэвон. Ни стыда, ни совести.

Меня затопила ярость. Мир окрасился красным, и видел лишь Дэвона Трэмонта, окровавленного и разорванного у моих ног. Я поднял кулаки, и пошёл на него, приготовившись сделать моё видение реальностью. Я услышал шелест стали, и ощутил острое лезвие у своего горла, что тотчас же меня остановило.

— Я вижу, что ты носишь меч, кузнец. Почему бы тебе не попробовать воспользоваться им? — спросил Дэвон, и глаза его торжествующе сверкнули. Он обучался владению мечом с детства, в то время как я никогда в жизни клинка не держал. Исход мог быть только один.

— Планируешь добавить убийство к своему списку грехов, Дэвон? Ты же знаешь, что он не может победить тебя с мечом, — спокойно и уверенно произнёс Марк. — Лишь трус провоцирует бой, который не может проиграть. Почему бы тебе не попробовать что-то поинтереснее.

Меч Дэвона не шелохнулся, но его уверенность пошатнулась:

— Что ты предлагаешь?

Марк улыбнулся:

— Поскольку ты бросил вызов, позволь Мордэкаю выбрать состязание.

Дэвон поразмыслил над этим немного, затем ответил:

— Что выберешь, мальчишка? — зыркнул он на меня. У меня сложилось чёткое впечатление, что если бы я выбрал состязание, в котором он не мог победить, то он всё равно бы нашёл повод воспользоваться мечом.

— Шахматы, — сказал я. Я почувствовал стекающий по моей спине холодный пот, но выражение моего лица было вызывающим.

— Ты думаешь, что можешь победить меня в джентльменской игре?

— Я вас джентльменом не считаю, — ответил я, но моя более благоразумная сторона вопила, чтобы я заткнулся. Обычно не следует провоцировать человека, держащего острый инструмент у твоего горла.

— Хорошо, — сказал он, и изящным движением вложил меч в ножны. — Но без крови честь не может быть удовлетворена. Почему бы нам немного не побиться от заклад?

— На что вы хотите поспорить? — сказал я.

— Сто золотых марок, — осклабился он, — и если ты не сможешь выплатить долг, то я возьму тебя к себе в качестве крепостного.

Вот теперь я вляпался глубоко, такой суммы я и за десять жизней не заработаю, даже дворянин побоялся бы потерять такие деньги.

— Нет, — послышался низкий голос, — если он проиграет, то его заклад выплачу я, — сказал у нас за спинами стоял никем не замеченный Джеймс, Герцог Ланкастера. — А если он победит, то ты заплатишь, я об этом позабочусь.

Дэвон нашёл свои манеры, и отвесил неглубокий поклон:

— Будет по-вашему, ваша светлость, — сказал он, уже не осмеливаясь оскорбить человека, у которого был гостем.

После этого мы отправились в гостиную солнечной комнаты, где было предостаточно столов. Герцог шёл рядом со мной.

— Надеюсь, ты преподашь этому псу урок, Мордэкай, — сказал он тоном, который предназначался только для общения между нами. Я посмотрел на него, и впервые задумался о том, сколько он для меня сделал. Мальчишкой я никогда не подвергал сомнениям тот факт, что семья Марка желала, чтобы я проводил время с их сыном. Теперь, когда я узнал о своём происхождении, всё это приобрело гораздо больше смысла. Я решил, что постараюсь победить.

Чего Дэвон не мог знать, так это того, что я был, возможно, лучшим шахматистом в Ланкастере. Марк на это и рассчитывал, когда предложил, чтобы я выбрал игру. Самой крупной неизвестностью являлись навыки самого Дэвона, которые, как я подозревал, могли быть достаточно значительными.

— Я постараюсь, ваша светлость, — ответил я ему. — Я также попросил бы вас позднее о приватной аудиенции.

— Не нужно быть таким формальным, Мордэкай, ты сам мне почти как сын, от кого бы ты ни родился, — учтиво ответил он.

— Я как раз о моём рождении и хотел поговорить, — сказал я, и он посмотрел на меня с поднятыми бровями. Затем он кивнул: