Сын эрзянский Книга вторая - [50]

— У нас здесь денег нет, заплатим тебе зерном или яйцами.

Квасной Никита задумался и ушел. Спустя некоторое время от баевского попа пришел человек звать Степана.

В Баеве Степан прожил почти две недели и извел все краски, какие у него были. Для баевской церкви он написал большую икону Саваофа — «Бог Вседержитель». Священник дал ему какой-то старый журнал с красочной репродукцией, и оттуда Степан не спеша перерисовывал. Для заготовки пришлось использовать старую доску — для новой у него не было ни времени, ни инструмента, ни клея, ни толченого мела для левкаса. Масла тоже оставалось мало. Но работал Степан с удовольствием. Не торопился, не оглядывался, не ждал хозяйского окрика. Ему было удивительно и радостно ощущать эту свободу, свободу мастера, которому за его работу платят едой и обещают рубль деньгами. И он не спешил, наслаждаясь этим новым чувством отвоеванной, заслуженной свободы. Он даже удивлялся, как это он мог жить раньше и почему не ушел ходить по этой доброй земле.

Но вот икона написана, краски почти израсходованы, рубль получен, и ранним утром с легким сердцем он отправился дальше. Правда, попадья не догадалась сунуть ему на дорогу краюху хлеба. И чем дальше, тем сильнее хочется есть. Но вот впереди какое-то большое село, а в первом же домике окошко без стекла. Степан постучал по наличнику. Тряпицу, которой была заткнута дыра, протащили внутрь, и показалось морщинистое лицо старухи.

— Стекло не вставишь, бабушка? — спросил Степан.

— А у тебя есть стекло? — прошамкала старуха беззубым ртом.

— Стекла нет, а есть стеклорез, я могу отрезать, — сказал Степан.

— Если бы было от чего отрезать, обошлись бы и без тебя, не ждали бы, когда ты явишься. — И старуха зло заткнула тряпкой дыру.

Степан пошел дальше. Он не терял надежды, и хотя окон, заделанных дощечками или заткнутых тряпьем, было много, но ни у кого не оказалось стекла. «Стекло надобно таскать с собой, — рассудил Степан, выходя опять на дорогу. — Тогда на этом что-то заработаешь...»

В другой деревне он решился попросить у одного старика кусок хлеба — голод мучил его уже нестерпимо. Старик оглядел его с ног до головы и нашел, что для нищего он слишком хорошо одет.

— Ты, парень, чего бродишь под окнами, чего выглядываешь? — спросил он.— Вот я кликну сыновей, они с тобой поговорят иначе...

Степан ушел. Охоты просить хлеба у него уже не было. И так миновал он и эту деревню и опять выбрался в поле. Но идти дальше Степан не мог, и он сел в траву недалеко от дороги, стащил сапоги. Даже печальная мысль явилась — зачем он так быстро нарисовал «Вседержителя». Жил бы у попа, ел бы себе, тихонько писал...

По дороге шла молодая женщина, взбивая босыми ногами пыль. Она прошла мимо, с заметным испугом поглядев на Степана, и быстрей заспешила дальше. Потом Степан увидел, как она свернула с дороги в поле. Он поднялся. Женщина стала полоть свою полоску.

«Пойти попросить у той женщины, все, чай, найдется у нее кусочек, — подумал Степан. — Помогу ей полоть...» Он заметил, что женщина старается не потерять его из вида, все время поглядывает в его сторону. Степан шел по меже.

— Помощник не требуется? — крикнул он.

Она не отозвалась, даже не подняла головы. Наверное, не слышит. Степан крикнул громче.

— Проходи, проходи, парень, иди своей дорогой! — Когда она выпрямилась, лицо у нее было кирпично-красное, ведь это трудно — полоть.

— Правду говорю, помочь хочу. Мне торопиться некуда. Я пополю с тобой часок, ты мне дашь кусочек хлеба. — И Степан пошел к ней.

Однако женщина схватила в обе горсти земли и закричала нехорошим голосом:

— Не подходи близко! Бесстыдник ты такой, увидел в поле женщину и пристаешь! Не подходи!

Степан остановился.

— Я хотел помочь тебе...

— Не надо мне никаких помощников. Много вас тут шляется всяких охотников до чужого хлеба.

— Я ведь не даром...

— Уходи, а то кликну мужиков!..

Степан посмотрел на дорогу. Действительно, там ехала подвода, в телеге сидело человека три.

9

В Ардатово Степан пришел, когда солнце уже склонилось к закату. Город этот намного меньше Алатыря. Почти все дома деревянные, и только на большой площади, где собирается базар, стоит несколько кирпичных домов и лавок. Степан отыскал трактир и зашел поесть — ведь у него был рубль. Заодно спросил полового, продают ли здесь где-нибудь оконное стекло.

Половой объяснил, как отыскать такую лавку.

В небольшом городе всегда все быстро найдешь. Маленькая деревянная лавчонка словно бы втиснулась в узкую щель между двумя большими домами. Возле лавки на ящике сидел худой, с желтым лицом мужчина и дремал, клоня голову набок, точно птица. Когда Степан подошел и поздоровался, хозяин зевнул и сказал:

— Завтра, верно, будет дождик, меня так и клонит ко сну... — И так же лениво, равнодушно: — Тебе чего?

— Оконное стекло, — сказал Степан.

Хозяин нехотя поднялся с ящика и опять сказал сам себе:

— Завтра, должно, будет дождик... Тебе, парень, сколько — лист, два? — спросил он.

— Мне бы побольше, — сказал Степан.— Только, знаешь, хозяин, я хотел бы купить не за деньги.

— Могу и за зерно. Много у тебя?