Сын эрзянский Книга вторая - [35]

— А чего же? Неженатыми остаются только монахи.

— Жениться, я думаю, можно и в городе, — сказал Степан. — Была бы только охота.

— В городе где возьмешь невесту, там все русские? — простодушно изумился Михал.

— А русские разве хуже эрзянских?

— Знамо, хуже. Говорить по-нашему не умеют. И дети пойдут наполовину русские, наполовину эрзянские — один срам.

Степан шел по тропе впереди, за ним, глядя себе под ноги, торопливо, чтобы не отстать от него, шагал Михал. Позади плелся Илька. Разговаривая с Михалом, Степан с болью в сердце думал, что Дёля сейчас сидит у Назаровых и ждет мужа. Ждет не его, Степана, а вот этого глупого медведя. «Знамо, хуже». Дурак ты, хоть и толстый, как боров. Когда они дошли до дома Назарова, Михал, прощаясь, сказал:

— Приходи завтра к нам, поговорим.

— Завтра мне некогда, — пробормотал Степан.

— В воскресенье какое может быть некогда?! — крикнул Михал вслед уходящему Степану.

Степан ничего не ответил. Да и о чем ему говорить с ним?

Улегшись на полати, он долго думал о Елене Николаевне и Дёле. И отчего-то назло себе думал, что Елена Николаевна лучше Дёли. И лицо у нее красивее, и голос. И она не оставила Колонина и никогда не оставит, пусть он пьяница и совсем не жалеет ее. А вот Дёля — оставила, вышла за Михала. Во сне Степан увидел себя у Колониных. Как будто Колонин поправился и опять учит его рисовать. Они рядом стоят у мольберта и пишут одну и ту же икону вместе. Елена Николаевна сидит тут же и вяжет кружева. Она смотрит на них и улыбается.

Утром Степан с отцом собрались в лес.

— Отдохнул бы, Дмитрий, ведь целую неделю работал, давай я сама схожу со Степаном, — сказала Марья.

— В лес ходить — не бабье дело, — ответил Дмитрий.

Уходя, Степан спрятал краски и масло на полати, чтобы их не достали Илька и Миша. Неоконченный портрет поставил на полку в предпечье. Дмитрий все поглядывал в угол на новые иконы и покачивал головой. Вчера вечером он в полутемной избе не обратил на них внимания.

— Ну, сынок, не зря ты жил в городе, — похвалил он, когда они вышли из дома. — Знать, и правда — твоими руками не тяжелые шпалы обтесывать... — Он был рад, что давно угадывал это мастерство в Степане и вот не ошибся.

В лесу они пробыли до самого обеда. Нарубили много сухостоя, перетаскали поближе к дороге, сложили в кучу.

— Если в один воз не уложим, потом привезешь домой, когда вернешься из города, — наказал Дмитрий. — Дома у нас тоже мало дров. С этой чугункой осенью не успел. — И добавил, улыбаясь: — Дрова хорошие будут учителю твоему.

Степан давно не был в лесу. Работая, он то и дело поднимал голову, поглядывал на заснеженные сосны и ели. Мороз, тишина, бледная бездонная синь неба!.. Удары топоров раздаются по лесу звонко, гулко, а когда падает тонкая сухостоина, будто кашляет большой сердитый человек. И почему не видит всего этого чуда Елена Николаевна?!

На обед Марья сварила мясные щи. Осенью зарезали молодого барашка, чистого мяса вышло двадцать пять фунтов, вот оно и хранится к рождеству. Мясные щи Марья варит лишь по воскресеньям, когда дома сам Дмитрий. Она же с ребятами все больше ест беленные сметаной щи и картошку. Хлеба у них осталось мало, до нового урожая не хватит. Эта забота теперь не только их — всех. Кудажи и Назаровы уже давно пекут хлеб с мякиной пополам, иногда добавляют в него тертого картофеля. Картофеля и у Марьи осталось не много. Здесь, на новых землях, он родится плохо. Картошка не любит песчаную землю и сухого лета. Все эти подробности Марья, довольная сыном, выложила ему за обедом.

Из леса Степан принес много сосновых и еловых шишек и принялся из них мастерить для маленьких братьев игрушки. Приделает к еловой шишке четыре тонких лучинки, и это — ножки, а небольшую сосновую шишку тонкой лучинкой приколет, и вот — голова. А на голове — рога. Получилась корова. Братья рады.

А если прикрепить к еловой шишке две лучинки подлиннее на одном конце, а покороче — на другом да сверху приладить маленькую сосновую шишку — выйдет человечек. Илька и Миша покатываются от смеха. Им кажется очень чудным, что старший брат умеет делать такие диковинные игрушки. Этому Степан, наверное, тоже научился в городе? Если так, тогда и Илька хочет в город ехать, он наделает много-много игрушек, нагрузит телегу и повезет весной на ярмарку.

— И я, я тоже! — верещит Миша.

— Молчите, чтоб вас громом расшибло, не разбудите отца, пусть хоть немного отдохнет! — тихо, беззлобно шипит Марья на малых сыновей.

По воскресеньям она не прядет, а работает по мелочи — штопает чулки, варежки.

Ближе к сумеркам она отправилась на беседу к Назаровым, с собой захватила и Мишу, чтобы он не мешал отдыхать отцу.

Степану идти некуда. Товарищей у него здесь нет. Такой уж он уродился, что никак не может обзавестись друзьями. До отъезда в Алатырь товарищем для него была Дёля. Теперь она жена Михала. Нет, он совсем забыл! Ведь у него есть друг — Елена Николаевна!.. Завтра он увидит ее!

3

В понедельник утром Дмитрий и Степан запрягли лошадь в дровни, кинули охапку сена и поехали в лес. Ехать было близко, и они быстро нагрузили воз. Дмитрий отправился в Алтышево на работу, а Степан поехал в Алатырь. Отец, провожая его, наказывал ему смотреть, чтобы в дороге не ослабли и не развязались веревки, а то воз развалится.