Сядь и замолкни - [27]
Сегодня мы так привыкли к понятию «стресс»! Трудно представить, что его когда-то не было. Мы даже можем с уверенностью сказать, что во времена Догэна люди тоже испытывали стрессы. Самураи, наверняка, мучились бессонницей от предчувствия ритуального харакири в наказание за какое-нибудь сакральное преступление. Да и буддийским монахам уж точно было не по себе, когда они вспоминали про «палку учителя», которой во многих храмах исправляли осанку. Но сравнивать стрессы тех времён и наших, всё же, не имеет смысла.
Вместо того, чтобы выискивать что-то подходящее у Догэна, давай я скажу кое-что от себя на тему дзен и стрессоустойчивости. Сколько себя помню, я всегда был довольно застрессованым чуваком, хотя признание этого давалось мне с трудом. Я всё-таки вырос в семье, относящейся к белому среднему классу. Всегда казалось, что у таких людей просто не бывает серьёзных стрессов. Ну, только если у тебя не проблемные родители или какое-то смертельное заболевание, или что-то в таком роде. В моём понимании было, что стресс — это когда у тебя что-то реально ужасное. Во всех остальных случаях можно просто немного поскулить.
Конечно, я ошибался. Но я так считал. Я просто не мог себе представить, что головные боли и прыщи по всему лицу, которыми я мучился в юности, были результатом стресса. Я даже смог убедить себя, что причина головной боли — аллергия на кукурузу.
Поскольку я не верил в то, что могу быть подвержен стрессу, то, познакомившись в колледже с дзен, я и не думал о том, может ли он помогать от стресса. В таком виде мне его никто и не предлагал. Хотя вы можете встретить немало торговцев разными методами медитации, впаривающих их как средства от стресса, вряд ли вы когда-нибудь услышите такое от учителя дзен. Хотя я уверен, что дзен вполне может быть наиболее эффективным из таких средств.
Правда, есть одна закавыка. Есть такие методы, с помощью которых реально застрессованные люди могут довольно быстро немного расслабиться. Но это не про дзен. Он не работает, как кассеты с программами по релаксации или аутотренингу. Гораздо чаще те, кто начинает практику дзен, попадают в ещё больший стресс. Именно поэтому большинство терапевтов и учителей дзен не предлагают его для борьбы со стрессом.
Но это при беглом взгляде. Если же посмотреть глубже, то дзен оказывается куда более мощным средством против стресса, чем любые другие. Объясняется это именно тем, что дзен не предполагает беглого взгляда.
Занятия дзадзен приводят к тому, что ты начинаешь замечать напряжения, которых раньше не замечал. Некоторым кажется, что из-за дзадзен их напряжения лишь нарастают. Но на самом-то деле это не так. Заниматься дзадзен — это как снять крышку с кипящей кастрюли. Всё, что там варилось, начинает рваться наружу и может даже выйти за край, если не уменьшить нагрев. Поднимая всё это на поверхность, дзадзен позволяет увидеть, над чем же тебе надо работать. А это уже само по себе вызывает стресс. Поэтому-то дзен и не подходит для того, чтобы быстренько расслабиться и снять напряжение. К тому же, мало просто увидеть то, над чем надо работать. Над этим надо работать!
Всякие методы расслабления помогут тебе немного уменьшить напряжение, но они не приводят к тому, чтобы разобраться с основной причиной этого напряжения. Образно говоря, они помогают тебе вместо одной крышки закрыть кастрюлю другой, потяжелее. Многие так и поступают вместо того, чтобы уменьшить огонь. Потому, что это означало бы уменьшить свои амбиции, свою значимость — то есть, своё эго, которое для большинства из нас важней всего на свете!
Что касается меня, то когда я понял, что представляю собой настоящий узел напряжения, то я понял и то, что причиной этого напряжения является вот это самое «я». Напряжение не поступает откуда-то извне — ни от моего начальника, ни от моей подруги, ни от родителей, ни от постоянной нехватки денег. Оно происходит от моих привычек, от того, как я привык на всё это реагировать . Услыхав слово «привычка», ты уже думаешь, что всё, оказывается, просто. Кажется, что нужно всего-то избавиться от вредной привычки, заменив её полезной! Легко сказать.
Буддисты говорят: то, что мы называем собой, нашей личностью — это просто набор привычек. Хотя ты веришь, что это что-то такое особенное. Может быть, ты даже веришь, что это твоя «бессмертная душа». Но такой штуковины просто не существует. Ведь если бы этот набор привычек и был мой «бессмертной душой», то тогда это стало бы реальной проблемой! Мне же тогда надо было бы избавляться от своей души! Скажи я такое в каком-нибудь неподходящем месте, меня тут же зажарили бы на костре, наверно.
Давай, я лучше дам тебе конкретный пример того, как дзен помог мне справиться со стрессом. Я работаю в компании, которая тиражирует супер-героев. Мультипликационных. Мы их придумываем вместе с монстрами, которых они побеждают, еженедельно спасая мир от разрушения. Тиражирование происходит на телевидении, в кино и, основным образом, в магазинах. Но мы занимаемся только видео-героем, и не производим супер-геройские часы, зубные щётки, презервативы и другие аксессуары супер-геройской жизни. Этим занимаются другие компании, и всякий раз, когда мы выпускаем какого-нибудь нового героя или новую серию про старого, то включается хитро закрученная бизнес-цепочка. Даже те, кто работает в этом бизнесе, не всегда могут объяснить, что и как там устроено. Но не суть.
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.