Сядь и замолкни - [26]
Присмотрись, как возникает твой гнев и как он разрастается. Я, например, узнал, что вначале он всегда очень-очень маленький. И он всегда основывается на разнице в том, как я хочу, чтобы что-то было, и как оно оказывается. Вот в этом самом зазоре между желаемым и имеющимся и возникает моё «сердитое я». В его защиту я тут же выстраиваю целую картину самооправдания, чтобы узаконить своё право быть сердитым. И я понял, что единственным способом существования этого «сердитого я» является его возможность сердиться. Без этой сердитости не будет и этого самого «я». А вот тут, друзья, и начинаются самые главные трудности.
Так как всё происходит очень быстро, самое важное тут — не поддаваться. Бороться с гневом таким вот образом значит не позволять себе никаких поблажек. Нельзя принимать никаких оправданий своего гнева, неважно, насколько разумными они кажутся. Даже если ты на тыщу пятьсот процентов уверен в праведности своего гнева, это всё равно не оправдание для него.
Но даже когда ты всё это понимаешь, ты ещё не готов отпустить свой гнев. Поверь мне, я в этом эксперт. Я боролся с этим не хуже алкоголика, не желающего понять, что единственный выход из алкоголизма — бросить пить. Я точно знаю, что единственный способ избавиться от гнева — перестать его испытывать. Прямо. Сейчас. Но у этой игры совсем другие правила.
В тот самый момент, когда ты уверен в своей правоте — вот в этот самый момент и нужно присмотреться к тому, что на самом деле происходит. Твоя привычка раздражаться в ответ на то, что ты считаешь «неправильным», воспитана годами жизни в обществе, где принято раздражаться. Так делали все, кого ты знаешь. И все, про кого ты знаешь, где бы и в какой стране бы они ни жили, тоже так делают. Этому же тебя учила вся система образования. Это даже признаётся законным! С этим просто ничего не поделаешь! А может быть, просто всё общество состоит из людей, которые крепко держатся за удобную фикцию и поддерживают друг в друге эту веру?
Я сейчас всё очень сильно упрощаю. Просто помни, что я пытаюсь сдать опыт двадцати с лишним лет, чтобы вложить его в текст на несколько страниц. По ходу практики всё становится проще, но вряд ли ты окончательно расстанешься с желанием разозлиться на что-то.
Очень помогает, когда ты начинаешь видеть, как это работает. Я дам тебе пример из своей жизни. Как-то мы с женой куда-то ехали в машине. Не помню уже, почему, но мы были не в духе тогда и начали грызться по какому-то поводу, не помню, что это был за повод, да и неважно. Помню точно, что жена сказала что-то такое, на что мне очень захотелось дать ей реально мощный ответ. Помнится, в каком сериале один из персонажей несколько лет скрупулёзно выстраивал план реально мощного ответа на обидную шутку. Вот, тогда я был примерно в таком же настрое.
Хотя тогда мне не понадобилось что-то вынашивать, мощный ответ был практически наготове. Но как только я уже собрался произнести его, я чётко представил себе всю цепную реакцию, которую это вызовет. Мой хлёсткий и саркастичный ответ не приведёт нас к тому, чего я хочу. Моя жена Юка вовсе не признает мою победу в результате моего охренительного остроумия, а прямо наоборот — и наша перепалка пойдёт по новому кругу. Плохое настроение будет только усиливаться. И в тот самый момент я решил остановиться. В смысле, не остановить машину посреди дороги, а остановить собственный, уже готовый мощный ответ. Через несколько секунд он затих и угас, а вскоре от него не осталось и следа.
И знаешь, что произошло? Ссора прекратилась. Никто не победил. Никто не проиграл. Всё просто закончилось, и весь остальной день прошёл гораздо лучше, чем начался. А всего-то мне потребовалось отцепиться от своего «я». Убрать его из фокуса. Когда нет этого чувствительного «я», который злится, то некому и не на кого злиться.
«Подходит ли дзен как средство от стресса?». Ответ на такой вопрос Догэн не рассматривал, но его часто задают современным учителям дзен.
С восточной медитацией и понятием «стресс» Запад познакомился практически одновременно. Эндокринолог Ханс Селье утверждает, что оно термин «стресс» используется с 1956-го. Видимо, как раз к этому времени корпоративный бизнес достиг того уровня производства стресса, который перекрыл все показатели с тех пор, когда наши неандертальские предки всеми силами пытались не стать обедом для свирепствующих страхозавров. (Да знаю я, что неандертальцы не являются видовыми предками современного человека, а динозавры вообще вымерли на пять миллионов лет раньше! Но мне фантастическое кино всё равно больше нравится). Именно тогда терапевты с психотерапевтами стали находить такие заболевания, про которые раньше никто не знал, и у которых не было чётких физиологических причин. Они стали разбираться и поняли, что люди просто изводят себя различными придуманными страхами. Та же самая реакция «бейся или беги», которую довели до автоматизма австралопитеки при регулярных встречах с кратерозаврами (Это название, между прочим, не из очередного фантастического кино, а из энциклопедии), стала теперь включаться в отношении таких явлений, как смертность, угроза ядерной войны и проценты по кредитам.
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.