Сядь и замолкни - [10]
Догэн говорит, что мы можем выйти за эти рамки, «когда возвращаемся вот в это самое месту». Заметь, он говорит «возвращаемся», как будто мы каким-то образом покинули это самое место, где сейчас находимся. Как это мы можем быть не там, где мы есть? Но ведь именно это с нами и происходит постоянно! Смотри, большинство из нас зачастую настолько погружены в свои мысленные образы, что мы даже не понимаем, где находимся. Нам действительно нужно учиться возвращаться в это место, которое мы не покидали. Да, это абсурд. Но всё именно так и есть.
«Если мы познаем действие и вернёмся в это самое место, - говорит Догэн, - то станет совершенно ясно, что в миллиардах дхарм нет сущности». Знакомство с действием, похоже, требуется для понимания истины о вселенной. Звучит это довольно просто, но вот научиться этому вовсе не так просто. Ты можешь, например, подумать, что это значит — сесть на подушку для медитации и уставиться в стену, что и мы и делаем во время дзадзен — и всего-то! Но ты попробуй, и увидишь, что даже это простое действие оказывается очень непросто сделать, что уж говорить о сложных действиях нашей повседневности, познать которые в тыщу раз сложнее. Так что же делать?
Догэн говорит: «Когда всем телом и умом мы видим формы, когда всем телом и умом мы слышим звуки, то мы воспринимаем напрямую». Чего-чего?? Хотя, вообще-то воспринимать всем телом и умом не так уж сложно. Это случается с тобой, когда на концерте звуки баса Фли, вырывающиеся из мощных колонок, бьют тебя в грудь, или высокие ноты Эдди Ван Хэйлена пронизывают нервы. По сути, всё и всегда мы ощущаем всем телом. Просто наши уши более восприимчивы к звукам, а глаза — к свету. Но свет и звук, тем не менее, воздействуют на всё тело. Наши чувства не так уж отделены друг от друга, как мы привыкли это представлять. К тому же, Догэн нередко использует выражение «всё тело» для обозначения всей вселенной, так что мы можем расширить понимание. То, что я называю собой, может быть несколько больше, чем просто орган, которым вселенная воспринимает себя, подобно тому, как мы воспринимаем ушами звуки Эдди Ван Хэйлена.
Но ещё Догэн, похоже, постоянно возвращался к тому вопросу, что засел в нём с детства. Он спрашивал, почему буддисты, сказав, что мы все изначально совершенны, затем говорят, что нужны всякие странные медитативные средства, чтобы понять это самое изначальное совершенство. Если нам нужно лишь вернуться туда, где мы есть, то есть, другими словами, если мы уже просветлённые существа, почему мы не замечаем этого? Почему же мы тратим столько времени на всякие склоки и драки, кровавые теракты и прочую дрянь, основанную на ошибочном представлении о реальности своего «я»?
В «Гэндзё коане» Догэн объясняет это так: «Когда рыба плывёт в воде, как бы она ни плыла, вода никогда не кончится. И когда птица летит по небу, как бы она ни летела, небо никогда не кончится». Этот фрагмент у него довольно длинный, и в нём говорится, что вода для рыбы — это жизнь, так же как небо для птицы, и поэтому одно не отделимо от другого. Я немного сократил цитату для удобства. Так вот, мы не замечаем реальности точно так же, как рыба не замечает воды. Своей просветлённости никто не замечает. Как я сказал ранее, если ты считаешь себя просветлённым, то это вряд ли просветление. А как же насчёт всех тех, кто заявляет о своей просветлённости? Знаешь, я оставляю за тобой право судить о них. Такая вот фигня, да? Но как сказал Догэн, «буддам не нужно считать себя буддами, и тем не менее они будды в каждый момент своего бытия, пребывающие и далее в состоянии Будды».
И потом он сообщает: «И вот это существо, будь то птица или рыба, устремлённая сквозь небо или воду, достигнув дна или пронзив небо насквозь, не сможет найти ни своего пути и ни своего места ни в воде, ни в небе». Это очень важная мысль для всех, кто решил серьёзно заняться буддизмом. Когда ты подумал, что вот-вот, ещё чуть-чуть, и ты достигнешь глубочайшей глубины и испытаешь наконец то самое, непревзойдённое, невыразимое, окончательное, с румяной корочкой и расплавленным сыром в середине — ты сбился с пути. То «просветление», которые ты так усиленно ищешь, всегда будет оставаться где-то там. Не здесь. Не сейчас.
На тот случай, если ты не понял про будду, которому нет надобности считать себя буддой, Догэн добавляет: «Не полагай, что достигнутое будет самоочевидно и распознано умом. Само состояние неоднозначности и есть понимание». Состояние неоднозначности — это смутное, потное, путаное-перепутанное, ужасное состояние, в котором ты живёшь — это и есть просветление.
Догэн завершает главу короткой историей, подводящей итог.
В один из тех жарких, влажных и липких дней в конце долгого японского лета мастер дзен сидит в своей комнатке, обмахиваясь бумажным веером. Входит монах и говорит: «По своей природе воздух вездесущ, и нет такого места, куда бы он не мог проникнуть. Зачем же вы пользуетесь веером?».
Мастер отвечает: «Ты понял, что воздух вездесущ, но ты ещё не понял истины о том, что нет такого места, куда бы он не мог проникнуть».
Монах спрашивает: «Что же это за истина о том, что нет такого места, куда бы он не мог проникнуть?». В ответ на это мастер дзен продолжает сидеть, обмахиваясь веером.
Ни одно из мифических существ не является столь же обычным для дальневосточного искусства и литературы, как дракон. В Книге первой систематически приведены самые интересные цитаты относительно драконов в Китае, выбранные из колоссального количества отрывков из китайской литературы с упоминанием этого божественного животного от древнейших времен до современной эпохи. Книга II говорит о драконе в Японии в свете фактов, приведенных во Введении и Книге I.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.