Сядь и замолкни - [8]
В завершение, Догэн замыкает всё одной строчкой, которая представляет собой реализм. Любимые цветы увядают, а ненавистные сорняки процветают. Нравится ли нам то, что предлагает нам жизнь, или нет — жизнь такова, какова она есть.
В следующем параграфе он раскрывает эту тему немного глубже. «Те, кто с великим пониманием обозревают заблуждения — будды. Те, кто пребывают в великом заблуждении о понимании — обычные существа». Другими словами, будда — это тот, кто очень хорошо понимает заблуждения. А вот тот, у кого куча всяких клёвых идей о понимании и просветлении, попал пальцем в небо. Практикам буддизма тут надо быть особенно внимательными, поскольку мы склонны нагромождать кучу всяких вымыслов про просветление и каким оно должно быть. Доходя до того момента, когда подобные фантазии возникают в нашим умах, мы можем в них очень сильно увязнуть. Нередко практикующие начинают испытывать именно то, что сами же и нафантазировали. И это нас устраивает, потому что полностью соответствует придуманному нами же определению достижения идеала. И пока мы не понимаем, что наши представления — это просто представления, мы можем застрять в этом очень надолго.
Так что же это за истина Будды, о которой то и дело говорит Догэн? В качестве пояснения Догэн выдаёт нечто уже совсем безумное: «Познать истину Будды — значит, познать себя. Познать себя — значит, забыть себя. Забыть себя — значит, жить миллиардами дхарм. Жить миллиардами дхарм — значит отбросить душу и тело, как своё собственное, так и всего мира».
Всё это звучит очень странно, очень по-дзенски, правда? Но то, что он пытается сказать, не так уж странно, на самом деле. Возьмём для начала вот это «познать себя — значит, забыть себя». Догэн тут не отрицает нашей индивидуальности или субъективности нашего опыта.
Но, чтобы действительно понять свой субъективный опыт, тебе нужно отбросить всякие идеи о себе любимом.
Для большинства из нас это ощущение своего «я» не вызывает никаких вопросов. Оно, так сказать, само-очевидно. Вот он я — какие тут могут быть вопросы?! Я мыслю, следовательно я существую. Но для Догэна очевидно, что никакого такого «я» вовсе не существует, как и для любого достаточно серьёзного практика буддизма. Это лишь умственная конструкция, идея, способ восприятия реальности, такая коробочка в голове, куда мы складываем наш жизненный опыт. Но по мере углубления практики тебе становится ясно, что все твои мысли, все твои идеи — это просто идеи, даже самая глубинная идея о том, что все остальные идеи порождаются неким «я». Реальное наличие этого «я» становится сомнительным и в конце концов полностью нереальным.
Но что же происходит, когда ты наконец понимаешь, что нет никакой такой штуки, которая называется «я»? Ты что, вдруг исчезаешь? Твоя личность лопается, как пузырь? Ты превращаешься в какого-то бездушного дзенского робота?
Ничего такого, конечно же, не происходит. Идея «я» разрушается, но то, на что эта бирка наклеивалась, никуда не девается. Просто ты понимаешь, что это было не самое удачное обозначение того, чем ты на самом деле являешься. Вот, что по этому поводу говорит Догэн: «Тот, кто обретает понимание, подобен отражению луны в воде; луна не намокает, и гладь воды не нарушена. Вся луна и всё небо отражаются в капле росы на травинке. Понимание не разрушает личности, как и луна не тонет в воде. Личность не скрывает понимания, как и росинка не скрывает неба и луны».
В общем, нет бывает так, что ты достигаешь какого-то великого просветления и от этого твоя душа исчезает. На самом деле твоя «душа» или «я», или что там ещё может быть, никогда и не существовали, кроме как в виде злосчастного концепта, доставляющего тебе немало неприятностей. Их не было и нет, так что и растворяться в «потоке просветления» просто нечему. Мой первый учитель дзен, Тим, похож на стэндап-комика; нынешний мой учитель, Гюдо Нисидзима, похож на бульдога. Никто из известных мне учителей дзен и близко не похож на робота. Вообще-то, их личности потвёрже, чем у многих — потому что у них меньше заблуждений на счёт того, чем же они на самом деле являются.
Но как же можно «забыть себя», как оставить эту идею своего «я»? Догэн говорит, что это происходит, когда ты «живёшь миллиардами дхарм». Другими словами, мы забываем наши идеи о себе, когда перестаём концентрироваться исключительно на собственных переживаниях мира и изучаем то, как мир переживает нас. И это не так уж невозможно, как может показаться. По сути, ты это делаешь постоянно.
Когда я в том подвале впервые за двадцать лет пытался воспроизвести наши старые песни, я играл свою партию, одновременно осознавая и то, как она вписывается в песню, и то, как она воспринимается остальными членами команды и сочетается с их партиями.
Когда я смотрю на тебя, а ты смотришь на меня, я переживаю твоё присутствие, а ты переживаешь моё, и это происходит одновременно. Когда я смотрю на тебя, ты не знаешь, о чём я думаю. И я понятия не имею, замечаешь ли ты, что у меня что-то прилипло к носу. Но моё переживание тебя реально, и это — неотъемлемая часть твоего переживания меня, как и наоборот. Заметь, мы ведём себя и даже думаем иначе, когда на нас смотрят. Может быть, если бы не твой взгляд, я бы уже отколупнул с носа то, что припло. Когда я замечаю, что Майки, наш барабанщик, жёстче отбивает сильную долю, то и я усиливаю эту же долю. И, конечно же, всё это идёт гораздо дальше. Это не столько мы проживаем происходящее, сколько всё происходящее с нами проживает нас. Буддист даже скажет, что ты проживаешь вот эту саму книгу в данный момент. А деньги, которые ты за неё заплатил, будут прожиты мной. За что тебе спасибо.
Если бы вы знали, когда и как вам придется умереть, распорядились бы вы своей жизнью иначе? К сожалению, никто не знает дня и часа своей смерти — вот почему лучше всегда «быть готовым». Эта книга раскрывает перед читателем различные виды смерти и знакомит с христианской точкой зрения на смерть.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
Гностицизм. Самое загадочное еретическое течение христианства, окутанное бесчисленными мифами и легендами. Наследниками гностической ереси считают богомилов Византии и Болгарии, катаров Франции и Италии, а также масонов.Справедливо ли это утверждение?Где кроются корни гностицизма?Какое влияние оказало это учение на европейские оккультные, эзотерические и теософские школы?Действительно ли его основные постулаты нашли достойное отражение даже в массовой культуре XX века?Вот лишь немногие вопросы, на которые отвечает в своей поразительной книге известный историк и журналист Ричард Смоули.
Исследование посвящено самосожжениям и другим формам ритуального суицида старообрядцев – малоизученному феномену религиозной жизни середины XVII–XIX вв. Преимущественное внимание уделяется богословским спорам старообрядческих наставников о «гарях», статистике и локализации самосожжений, обрядам, предшествующим «огненной смерти», а также памяти о мучениках, сохраняющейся на протяжении столетий среди сторонников и противников самосожжений. Основой для выводов послужили многочисленные опубликованные источники, а также документы (преимущественно следственные дела), обнаруженные в архивах Москвы, Санкт-Петербурга, Архангельска и Петрозаводска.
В книге американского историка Томаса Вудса развенчивается культивируемая на протяжении трех столетий (начиная с эпохи Просвещения) и вошедшая в учебники антихристианская и антиклерикальная мифология – тенденциозное изображение Церкви реакционной силой, сопротивляющейся развитию науки, культуры и цивилизации в стремлении удержать народы в первобытной темноте и невежестве. Опираясь на результаты, полученные историками на протяжении последних ста лет при изучении истории европейского Средневековья и раннего Нового времени, автор показывает, насколько велика была роль Церкви и христианской религии в создании многих важнейших аспектов современной цивилизации – науки, права, искусства и архитектуры, сельского хозяйства, благотворительности и т. д.
Известный в церковных и научных кругах кандидат богословия, кандидат и доктор философских наук, профессор Дулуман Евграф Каленьевич, известный в советское время церковной и гражданской общественности своими богословскими, философскими и религиоведческими трудами. Евграфом Каленьевичем написано и опубликовано свыше 30 книг и брошюр на религиозную, философскую и атеистическую тематику. В различных уголках Советского союза прочитано свыше двух тысяч публичных лекций. К сожалению, с 1985 года — с начала "перестройки"- его лишили публикаций в прессе и устных выступлений в аудиториях.