Святой Михал - [9]

Михал и Касицкий наблюдали за Вилемом.

А тот поставил стакан и повторил:

— Ну и ну.

Михал улыбнулся.

— Попробуй-ка теперь этого, — и наполнил стаканы из соседней бочки.

Молодое вино, правда, не рекомендуется смешивать, потому что это приводит к неприятным последствиям, но на Вилема сия закономерность не распространялась. Сегодня он успел отведать уже из нескольких бочек — и хоть бы что!

Вилем отпил немного.

— Вот это да! То что надо! — произнес он тоном знатока. — В нем меньше красной хрупки и побольше изака[1]. — Он поглядел на стакан. — Оно, черт побери, как кровь молодого горячего бычка.

Вилем отпил еще, на лице его было написано блаженство. Уже сейчас у вина превосходный вкус, оно согрело рот и заискрилось в крови. Заветный дар, посланный землей и солнцем! Он принял этот дар и наслаждался им.

Михал нарезал колбасы и сала. Каждый взял с полки луковку и кусок хлеба.

Вилем уселся верхом на бочку. И хотя он запрещал себе подобные мысли и ни за что не признался бы в этом никому, но само пребывание в погребе Михала и сознание, что наверху, над ним, в уютных, красиво обставленных комнатах ходит Катарина, действовало на него опьяняюще. А поскольку он выпил сегодня уже добрых четыре литра молодого вина, да еще разного, он был на взводе.

Михала вдруг словно осенило, и он оживленно заговорил:

— Хорошо, что ты пришел, Вилем. Мы с Петером как раз толковали об одном деле. Оно уже давно не идет у меня из головы. Видишь ли, овощей мы с каждым годом собираем все больше и больше. Хорошо, если б где-нибудь неподалеку был консервный завод. Ведь наш район сплошь земледельческий, но все, что тут вырастет, все, что уродится, возим на переработку черт-те куда! По-моему, построить такой завод нетрудно — он стоил бы не больше, чем мы теряем каждый год. Я как-то уже говорил об этом районным властям. Но тогда… — Михал махнул рукой. — А теперь, когда на носу выборы, самое время поставить этот вопрос. Хорошо бы, чтоб в Павловицах включили строительство консервного завода в программу избирательной кампании. Что ты на это скажешь?

Вилем молчал. Потом пробормотал недоуменно:

— Консервный завод?

Он не был готов к такому серьезному разговору — от выпитого вина голова его была как в тумане — и чувствовал себя застигнутым врасплох.

— Всюду на свете производитель старается, чтобы все, что ему нужно, было у него под рукой, — продолжал Михал. — Как ты знаешь, в газетах и по радио много говорится о том, что нашу область надо индустриализировать, что тут следовало бы построить несколько крупных промышленных предприятий. А нам такой завод нужен позарез.

У Вилема загорелись глаза.

— Еще бы! — сказал он. — Взять хоть последний случай, когда я ездил в Павловицы из-за капусты. Пришлось дать им, вернее, они хапанули три бутылки, а забрали у нас всего только два несчастных вагона. Да, я думаю, мы должны этим заняться. Заполучить такой заводик было бы неплохо, ей-ей!

— Но тебе надо будет помочь нам протолкнуть это в районе.

Вилем с готовностью согласился.

— Все у нас идет со скрипом, вечно что-то гниет на поле, и денежки вылетают в трубу, — горячо заговорил он. — Будь у нас завод, для поречан, да и вообще для всей округи и впрямь настали бы золотые времена. Нам надо поспешить и все хорошенько подготовить. — Он уже считал это дело своим. — Я прощупаю почву в районе, — с жаром продолжал он. — Да, такой заводик был бы сущей благодатью для всех.

Все трое разом подняли стаканы.

Михал прищурился. Когда ему случалось выпить немного, его охватывало чувство полной раскованности. И хотя он был человеком практического действия и кипучей энергии, вино настраивало его на возвышенный лад и вместе с тем размягчало. За стаканом вина он превращался в поэта, особенно если речь заходила о виноградниках, садах — впрочем, о женщинах и о еде тоже. Михал, правда, никогда не задумывался над этим, но нельзя считать, что минуты, которые он проводил в таких размышлениях, были потрачены зря. Его жизнь и мечты обычно не приходили в столкновение, а шли рука об руку. Сейчас он сидел, держа у рта стакан, и мечтательно улыбался. Перед его мысленным взором возник двор нового консервного завода. С возов и машин сгружают свежие, утром снятые овощи — с кудрявой ботвой, хрусткие, сочные, ядреные. На подъездных путях стоят вагоны, груженные бочками и бидонами, ящиками и коробками со всевозможными консервами — в стеклянных и жестяных банках, в бутылях и бутылках. Михал словно слышал глухой гул и скрип шинковальных машин, варочных котлов, поточных линий, где наполнялись и упаковывались банки, он ощущал сладковато-кисловатые запахи — запахи брожения и разлагающихся отходов. И ему подумалось, что лишь теперь их край действительно станет целостным и здоровым организмом…

— Да, я думаю, мы можем этого добиться. И потом, ведь такой завод нужен не только нам, — заметил он.

— Еще бы! — почти выкрикнул Вилем. — Вот только дядям из заготовительной конторы перестанут носить бутылки, а это не очень-то придется им по вкусу! — Он блаженно улыбнулся.

— Завод и впрямь помог бы всем, — добродушно поддакнул Касицкий, молчавший до сих пор, — Мы с Михалом считаем, что именно сейчас, перед выборами, самое время добиваться этого.