Святой Ириней Лионский. Его жизнь и литературная деятельность - [135]

не называет еще евионитов таким именем, хотя и был знаком с их заблуждениями о Христе как простом человеке и с поведением в отношении к христианам из язычников.[1691] Можно думать, что они не упоминались и в его «Синтагме».[1692] Между тем, св. Ириней помещает их, как несомненных еретиков, как раз в отделе глав 22-27 (26,2),[1693] что и послужило, как мы видели, поводом для названных ученых к исключению параграфа о евионитах из общей связи.

Точно также ни в Апологиях, ни в «Диалоге» Иустин не называет гностиков этим термином, а определяет их по именам их учителей или просто как безбожников и богохульников.[1694] Вероятно, не было такого наименования и в «Синтагме». Между тем Ириней уже в 1,11,1 говорит о «началах так называемой гностической ереси».[1695]

Противоречат мысли о заимствовании и некоторые хронологические данные, о которых упоминает сам Липсий уже во втором своем труде. Св. Иустин говорит о «Синтагме» в первой Апологии; значит, «Синтагма» написана раньше последней. Но Апология, вероятно, подана была между 150-155 гг.[1696] В таком случае, «Синтагма» появи-лась, вероятно, не позже 150 г.[1697] Но Ириней в 11 и 12 главах говорит о еретиках Секунде, учениках Птолемея и, может быть, Епифании(11, З),[1698] которые, по собственному признанию св. отца, жили во время написания Contra haereses,[1699] т. е. в последней четверти II в., и поэтому никак уже не могли попасть в «Синтагму» Иустина.

Точно так же не мог говорить в ней Иустин и о Марцеллине, приходившей в Рим при папе Аниките (25, 6). Аникит вступил на престол около 154-155 г.; значит, и Марцеллина была в Риме не раньше этого времени, т. е; опять-таки тогда, когда «Синтагма» была уже написана. В виду именно этого 25,6 и исключался из числа отделов, заимствованных будто бы у Иустина, Липсием еще в первом его труде, как мы уже видели.[1700]

Суммируя все сказанное о первой гипотезе названного ученого, мы приходим к тому выводу, что: 1 ) основания, приводимые им и его сторонниками в пользу мысли о заимствовании св. Иринеем трактуемых отделов из «Синтагмы» Иустина, не доказывают этого заимствования; 2) такого заимствования, вероятно, не было и в действительности. Главы 11-12,22-27 представляют из себя, можно думать, самостоятельный труд Иринея.

Мысль о заимствовании целых отделов без обработки должна быть оставлена.

Да и с точки зрения самого Липсия результаты, достигнутые им и его последователями, нельзя назвать блестящими.

Подсчитаем, что остается, собственно, на долю Иустина из всего содержания обоих отделов.

Уже Гильгенфельд признавал заимствованными у него из отдела глав 11-12 лишь три первые параграфа главы 3. Мы же, со своей стороны и в согласии с рассуждениями Липсия во втором его труде (хронологические выкладки), должны будем исключить отсюда еще и 11, 2-3 (здесь идет речь о Секунде и Епифании — современниках написания Contra haereses) и даже, может быть, 11,1 (в виду слов о «гностической ереси» — термина, неизвестного, вероятно, св. Иустину).

Из отдела глав 22-27 всеми авторами согласно признаются заимствованными у Иустина один параграф (§ 2) главы 22, главы 23 и 24 целиком, первые три параграфа 25-й, один (§1) 26-й и три последних (§ 2-4) 27-й главы. Но как мы уже видели, по собственному признанию Иринея, при изложении учения Карпократа и его последователей (глава 25),[1701] а также и учения Маркиона (27, 2-3) он пользовался сочинениями самих еретиков.[1702] Второй же параграф главы 22 и четвертый 27-й служат, по признанию Липсия и других, введением и заключением отдела;[1703] значит, также составлены самим Иринеем, особенно последний, где св. отец высказывает даже намерение написать против Маркиона особое сочинение и ссылается на творения еретика.

Остаются, таким образом, лишь две небольшие главы: 23 и 24 и один параграф (§ 1 ) главы 26, т. е. почти ¼ общего содержания обоих отделов.

Рассматривать подробно вторую гипотезу Липсия, что св. Йриней заимствовал главы 11-12 и 22-27 из переработанной «Синтагмы» Иустина, мы не будем — в этом нет нужды.

В основе настоящей гипотезы лежат, в сущности, те же данные, какие выставляет Липсий в первом своем труде.

Ссылки же на Марцеллину и валентиниан — современников Иринея, как мы видели — доказывают лишь несостоятельность первой гипотезы немецкого ученого.

Переделанная неизвестным лицом «Синтагма» Иустина является, по-видимому, созданием самого Липсия, ибо кроме него о ней никто никогда не говорил.[1704]

Достаточным свидетельством несостоятельности последней гипотезы служит и то, что она, насколько нам известно, не разделяется никем еще из авторов, исследующих гностицизм.

Но может быть, св. Ириней заимствовал лишь материал, содержание разбираемых отделов, переработав его по собственному плану и изложив самостоятельно?

Такое предположение более вероятно.

В защиту его, по-видимому, направлены некоторые из доказательств, уже рассмотренных нами. Таково, например, указание Липсия на изменение Иринеем первоначальной цели своего труда[1705] или на противоречие, какое существует будто бы между 12, 1-2 и первыми десятью главами I книги «Против ересей» при изложении учения Птолемея.