Святая Лизистрата - [56]
Почтальон уехал, а из машины вылез архитектор — Анри сразу признал его. Прежде чем подойти к нему, Анри бросил взгляд на письма. Оба почерка незнакомы. И он сунул их в карман. Помимо архитектора, красивого старика с румяным лицом, щеголявшего в светло-кремовых перчатках, приехал подрядчик и представитель департаментского комитета содействия светскому художественному воспитанию. Оба они были примерно одного возраста — лет тридцати, но внешность того и другого была обманчива. Худой блондин с редкой шевелюрой и блуждающим взглядом сокрытых за очками глаз, подрядчик казался рафинированным интеллигентом, тогда как специалист по художественному воспитанию, коренастый малый с бородой, лохматый и нескладный, словно деревенский фавн, скорее походил на строителя.
Архитектор с видом знатока принялся осматривать повреждения.
— Недурно… Современное здание ни за что не выстояло бы. Посмотрите на эту стену: добрых два фута отличного камня! Им, наверно, пришлось положить немало взрывчатки.
— Иными словами, — заметил Анри, — если бы они не ошиблись окном, девять шансов из десяти, что сын Эрнандеса был бы убит.
— Да, конечно. Скажите, он случайно не коммунист?
— А собственно… Да.
— В таком случае…
И он с вежливым безразличием развел руками.
— Что в таком случае? — хриплым голосом спросил специалист по художественному воспитанию. — Если коммунист, так уже не человек? И можно убить его, как собаку? Я лично не обожаю коммунистов, но, ей-богу, еще меньше люблю убийц!
Подрядчик, к которому были обращены эти слова, лишь печально покачал головой.
— Извините, но в этом вопросе я не могу быть с вами заодно. Понимаете ли, я из Константины. Я все потерял, в том числе и семью. И если алжирские репатрианты даже взорвут весь мир, я не могу их осуждать… А потом, — добавил он с улыбкой, — благодаря им у меня есть работа.
— Смотрите, будьте осторожней с комиссаром, он ищет подозрительных, — заметив его улыбку, посоветовал Анри.
— Да я сам прожил три года в Алжире, — вмешался комиссар. — Но я не согласен с мосье, потому что, дай им волю, они тут устроят бордель, и люди превратятся в дикарей. Конечно, здешние жители меньше бы кричали, если б пережили то, что мне довелось там увидеть. Когда за день подбираешь по восемь-десять трупов, взрыв, от которого разлетаются камни, тебя не может взволновать.
Архитектор, которому явно наскучил весь этот разговор, нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Анри повернулся к комиссару.
— Я тебе больше не нужен?
— Нет. Я вернусь, может быть, завтра. Не беспокойся, вас будут как следует охранять. Поскольку здесь немало репатриантов из Алжира, префект решил укрепить силы жандармерии и разместить довольно значительный отряд республиканской безопасности в Колаке и Сарразаке, пока все не утихнет.
— Сколько же, вы думаете, это продлится?
— Боюсь предрекать. Поговаривают о перемирии в будущем месяце.
— Что-то не очень в это верится.
Архитектор и подрядчик уже сидели в машине. Анри сел впереди, рядом со специалистом по художественному воспитанию, который вел автомобиль. Утро было холодное и туманное. Дорога еще потрескивала после заморозков. На берегу Гаронны туман вдруг поднялся, и, словно серебряное лезвие, показалась река, молчаливо и стремительно катившая свои воды меж пологих берегов. Когда они подъезжали к дороге, ведущей в «Ла Гранжет», бледное солнце на светло-голубом небе вдруг осветило множество белых цветов среди зелени сада.
— Смотрите-ка, — воскликнул архитектор, — сад цветет! Как рано. Того и гляди замерзнет!
— Мы называем эти деревья сливами-республиканками, — заметил Анри. — Они цветут каждый год двадцать первого января. Хотя сад защищен со всех сторон, примерно через год здесь в это время бывают заморозки, а деревьям хоть бы что.
— Похвальная последовательность! Не мешало бы нашим современникам быть столь же твердыми в своих политических убеждениях.
Анри с любопытством посмотрел на архитектора. Бывший генеральный советник, радикал, он совершил во время войны немало ошибок, которые поставили его под подозрение в 1944 году. О политических событиях, которые были после июня 1940 года, он постарался забыть, однако бережно лелеял, как единственный нетронутый цветок своего сада, добрый старый антиклерикализм.
Они выехали на луг, полого спускавшийся к «Ла Гранжет». Архитектор окинул взглядом тонкие очертания ив и тополей.
— Великолепное место. Удивляюсь, как это до сих пор никто не подумал соорудить здесь что-нибудь.
— Этот луг часто затопляет, — сказал Анри.
— Затопляет? Ведь он же высоко расположен!
— Как только вода в Ла-Реоле поднимается выше десяти метров, она заливает нижнюю часть луга. В тридцатом году здесь все было под водой, кроме вершины холма, где стоит здание. Ланнелюки построили его в единственно возможном месте.
— Обидно, что такой участок пропадает.
— Можно найти способ его использовать. Если у Коша будут средства, он хочет засыпать низину, чтобы сровнять ее с наиболее высокой частью луга и устроить там футбольное поле.
«Ла Гранжет» была в свое время загородной дачей. От главного здания, построенного примерно в 1770 году бордоским судовладельцем Бернаром Ланнелюком, остались лишь развалины. Его невестке несколькими годами позже пришла в голову тщеславная мысль возвести нечто вроде Малого Трианона. Это было низкое строение, метров сорок в длину, довольно красивое и живописно расположенное на склоне холма. В начале XIX века тут устраивали публичные балы, пользовавшиеся весьма дурной славой, а потом, когда по Гаронне стали плавать баржи, здание превратили в гостиницу для моряков. Бабка Анри по отцовской линии была дочерью последних владельцев этой гостиницы. Старик Лассег — в зависимости от обстоятельств — пользовался этим домиком как складом пли как винным погребом. В период между двумя войнами «Ла Гранжет» даже сдавали артели рыбаков. Анри помнил больших, белых с золотистым отливом рыб, которых взвешивали на безмене у порога, где пахло илом и водорослями.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Сухум. Тысяча девятьсот девяносто пятый год. Тринадцать месяцев войны, окончившейся судьбоносной для нации победой, оставили заметный отпечаток на этом городе. Исторически желанный вождями и императорами город еще не отошел от запаха дыма, но слово «разруха» с ним не увязывалось. Он походил на героя-освободителя военных лет. Окруженный темным морем и белыми горами город переходил к новой жизни. Как солдат, вернувшийся с войны, подыскивал себе другой род деятельности.
Когда пожилой Мюррей Блэр приглашает сына и дочерей к себе на ферму в Нью-Гэмпшир, он очень надеется, что семья проведет выходные в мире и согласии. Но, как обычно, дочь Лиззи срывает все планы: она опаздывает и появляется с неожиданной новостью и потрепанной семейной реликвией — книгой рецептов Фанни Фармер. Старое издание поваренной книги с заметками на полях хранит секреты их давно умершей матери. В рукописных строчках спрятана подсказка; возможно, она поможет детям узнать тайну, которую они давно и безуспешно пытались раскрыть. В 2019 году Элизабет Хайд с романом «Спросите Фанни» стала победителем Книжной премии Колорадо в номинации «Художественная литература».
«У крутого обрыва, на самой вершине Орлиной Скалы, стоял одиноко и неподвижно, как орёл, какой-то человек. Люди из лагеря заметили его, но никто не наблюдал за ним. Все со страхом отворачивали глаза, так как скала, возвышавшаяся над равниной, была головокружительной высоты. Неподвижно, как привидение, стоял молодой воин, а над ним клубились тучи. Это был Татокала – Антилопа. Он постился (голодал и молился) и ждал знака Великой Тайны. Это был первый шаг на жизненном пути молодого честолюбивого Лакота, жаждавшего военных подвигов и славы…».
Овдовевшая молодая женщина с дочерью приезжает в Мемфис, где вырос ее покойный муж, в надежде построить здесь новую жизнь. Но члены религиозной общины принимают новенькую в штыки. Она совсем не похожа на них – манерой одеваться, независимостью, привычкой задавать неудобные вопросы. Зеленоглазая блондинка взрывает замкнутую среду общины, обнажает ее силу и слабость как обособленного социума, а также противоречия традиционного порядка. Она заставляет задуматься о границах своего и чужого, о связи прошлого и будущего.
Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.