Святая Инквизиция - [18]

Я могу только подчиняться и исполнять приказы. Больше ничего. Просто потому, что мне в гены вписали невозможность ослушания. Предательства. И теперь даже если я захочу кого-то спасти, то не смогу. Потому что желание Господина перевесит.

Меня называет Лилит. Прекрасной. Почти ангелом. Падшим.

Но так отчаянно желающем обрести прощение! Вновь подняться в небо. К солнцу, к Отцу! Ведь он всепрощающ и милосерден… Говорят, что нет такого, чего бы Он не простил!

Только в Его существование уже никто не верит. Зачем? Ведь за столько лет Он ни разу не явил нам свой лик… Свое чудо.

Но я верю. Так же как и она… Та, кого мне приказано было убить…

У меня в ушах до сих пор звучит ее крик…

Ангела.

— Нет, не смейте!

Этот ангел, каким-то чудом пришедший на эту грешную землю, со слезами на глазах смотрел, на то, как на его глазах выносят приговор… Чудовищу. Моему собрату. Люциферу. Первому из нас. Первому, кого создали в лабораториях Инквизиции…

А она… Ангел, просто пыталась его защитить. Спасти. Потому что… жалела его. Потому что оказалась слишком чиста для всей этой завуалированной грязи. Фальши. Лжи.

Потому что именно она внесла в его генетику ошибку. Так же как и в ее. Она оставила нам с ним возможность сожалеть. Сомневаться. Ставить под сомнение то, что мы делаем.

Но в отличие от меня, Люцифер смог нарушить ПРИКАЗ! И за это поплатился…

— Не вмешивайтесь, доктор. Вы же не хотите пострадать?

Холодный голос моего Хозяина заставил ее вздрогнуть. И оглянуться. Понять страшную истину… Понять весь ужас нашей Инквизиции… Моего дома.

Ты живешь, пока нужен. Пока способен подчиняться приказам и не ставить под сомнение политику современной церкви. О истинной роли которой уже забыли…

Раздался выстрел. Я сама нажала на курок. Своими руками.

Я стреляла в своего брата. Старшего. Единственного, которому я была дорога не как машина или ручной зверек, а как Лилит. Такое же создание, как и он. Может, еще Ей…

А она стояла перед ним. Прикрыла. Защитила. На какие-то жалкие минуты.

И ее темные глаза, смотрели на меня и Инквизитора с упрямой решимостью. Мол, не сверну. Не уйду. Даже и не надейтесь!

— Если вы немедленно не отойдете от этого… создания, то разделите с ним его участь, доктор… Вам так этого хочется?

Прости меня, наш Ангел. Наша создательница. Прости… Мы оказались слишком слабыми… Слишком преданными тому, кто приказал тебя уничтожить…

— Пусть будет так.

Я ничего не могу для вас сделать… Простите. Простите!

— Лилит. Уничтожь их. Я приказываю тебе.

Как больно… Почему вы оставили мне умение чувствовать? Сопереживать? Сожалеть?

И я… Я могу только пообещать вам, что ваша смерть будет быстрой. Это единственное на что я способна сейчас. Когда прозвучал приказ.

Два выстрела. В самое сердце. И ваша жизнь оборвалась.

А я с ужасом смотрела на ваши тела. На то, что я совершила своими собственными руками.

Прости меня, Ангел…

Это мой самый большой грех… За который я не жду прощения.

Потому что не заслужила. Не смогла защитить.

И поэтому я живу в… Аду на земле. А как еще назвать наш прогнивший и погрязший в интригах мир? Только Адом…

Ведь ангелы ушли из него, оставив нас здесь.

Они не могут вернуть в наши души свет так как раньше. В этот раз нам придется справляться своими собственными силами.

Искупить свои грехи самим…

Но чем дольше я живу, тем больше понимаю — это невозможно. Мы слишком низко пали. Превратились в настоящих демонов. Сами. Своими собственными силами. И нет нам уже прощения…

Хотя, я не знаю.

Я уже ничего не знаю в этом мире.

Только то, что мой ненавистный Хозяин обеспокоен каким-то художником да грядущим большим проектом, который должен явить всем мощь и незыблемость Инквизиции.

И я хочу убить того, кому будет поручено это дело. Чтобы не случилось непоправимого. Чтобы та картина, о которой мечтает Инквизитор, не увидела свет. Потому что… тогда жертва Ангела будет напрасной.

А этого… Этого я допустить не могу.

Но как встретиться с этой… девчонкой? Как?! Ведь за ней следит Полоз! Ведь она — его задание! Не мое…

Впрочем, я могу ошибаться. И эта девочка тоже всего лишь жертва. Агнец на заклании. Но это не важно.

Потому что все уже решено. И она станет той, которая создаст настоящий шедевр. И я, если мне прикажут, не смогу ничего сделать…

Но пока этого не случилось… Пока остается хотя бы один-единственный шанс…

Великая картина Инквизиции не должна быть создана. Не будет. И я позабочусь об этом! Или я — не Лилит, игрушка, умеющая сожалеть…

* * *

Я просыпаюсь от того, что в глаза мне бьет солнечный свет. Бледный и почти искусственный. Но он есть. А значит — я жив. Каким-то немыслимым чудом. Или обыкновенным? Не знаю. Но мне кто-то помог. Иначе я бы не лежал в мягкой кровати под стеганым одеялом с перевязанной раной, которая болит так, что искры сейчас из глаз посыпятся. Но это пустяки. Я привык терпеть и большую боль.

Еще бы! С этими… зверьми, и не такому научишься!

В частности — терпению. Огромному и молчаливому. Когда у тебя есть всего один выстрел. Когда на твоих глазах убивают твоих товарищей и друзей. Семью. А у тебя нет возможности даже спасти их.

Потому что в снайперской винтовке, которую ты держишь в руках, всего один патрон. А у тебя — выстрел. И ты просто обязан уложить им одно чудовище!