Священные чудовища - [17]
Лиан. Не моя вина, что земля вертится и жизнь идет вперед, что существуют кино, радио, диски. И я нахожу чудесными этих людей, которые специально приезжают, расспрашивают меня и уносят в коробке мой голос.
Флоран. Удивительно, как ваше поколение любит консервированное искусство.
Лиан. А ты… и Эстер предпочитаете старую французскую кухню.
Флоран. Возможно. Только не требуй от меня, чтобы я в моем возрасте изменился.
Лиан. Грустно становится, очень грустно, когда подумаешь, что человек с твоей гениальностью мог бы принести в кино.
Флоран. Ты ошибаешься, Лиан… Театр и кино повернулись друг к другу спиной. Красота театра, его чудо заключается в том, что мы способны восхищаться в театре располневшим Тристаном и не очень молодой Изольдой. На экране Тристану должно быть столько лет, сколько было Тристану, а Изольде столько, сколько Изольде. А потом пленку монтируют, вырезают, склеивают, пока она не начинает обманывать, вводить людей в заблуждение. В театре же надо играть, жить, умирать: Эдипы, Оресты, Рюи-Блазы, Ромео, Джульетты, Селимены требуют много лет работы на сцене. Эстер и я только теперь стали способны играть молодых героев. Увы! Молодость же, которая сегодня так черства и жестока, должна была бы, наоборот, играть стариков. Потому-то вполне естественно, что тебя привлекает кино.
Лиан. Это парадокс?
Флоран. Парадокс? Когда истина выходит наружу, ее называют парадоксом!
Лиан. Запиши это!
Флоран. Записать что?
Лиан. В радиопрограмме не хватало авторского текста.
Флоран. Я старомоден, Лиан… Ты должна с этим примириться.
Лиан. Нет, ты говоришь это нарочно.
Флоран. Не будем спорить, малышка, я тебе объяснил без малейшего чувства горечи, почему я отказываюсь от американских контрактов. Вот и все.
Лиан. Ты разбиваешь мою карьеру!
Флоран. Твоя карьера в том, чтобы оставаться в «Комеди Франсэз», тосковать, жертвовать собой и играть, быть занятой в репертуаре.
Лиан. И ждать сто лет права сыграть Агриппину.
Флоран. Я не ждал сто лет права сыграть Нерона.
Лиан. Ты — это ты. И все же я предпочла бы увидеть Нерона, сыгранного молодым человеком его возраста.
Флоран. Эстер объяснила бы тебе лучше, чем я, трудности разрешения этой вечной проблемы…
Лиан. Итак, Флоран, твое решение окончательно. Ты отвергаешь голливудские миллионы? Ты отказываешься ехать? И мне ты не даешь возможности уехать.
Флоран. Поезжай одна… Я тебя буду ждать.
Лиан. Я им нужна только для того, чтобы заполучить тебя. Без тебя я не стою ни гроша.
Флоран. Они обожают делать открытия.
Лиан. Ты сделал меня слишком известной, чтобы меня заново открывать.
Флоран. Это упрек?
Лиан. Это не упрек, если ты согласен дать мне еще один шанс и поехать со мной, и это упрек, если ты меня осуждаешь на…
Флоран. На что? На работу? Чтобы ты стала достойной звания актрисы? Чтобы тебя приглашали и платили тебе целое состояние?
Лиан. И жить в вашем мерзком Доме Мольера!
Флоран. Лиан!
Лиан. В этой западне из старого бархата, в которую я попалась, как простофиля?
Флоран. Там играют Расина, Корнеля, Мольера…
Лиан. А мне наплевать. Я хочу сниматься, и я буду сниматься в кино.
Флоран. Ты хочешь стать тенью…
Лиан. Это вы тени!
Флоран. (целуя ее). Я говорю чепуху. Прости меня. Юность пылает нетерпением. Я всегда забываю, что нас разделяет…
Лиан. Ничто нас не разделяло бы, если бы ты больше верил в себя и в меня. Если бы ты не упрямился и вылез наконец из этого кресла, за которое ты так цепляешься. Послушай, Флоран… ты шутишь. Представь себе, я ловлю тебя на слове. И ты бы отпустил меня в Америку? Отпустил бы таскаться одной по Голливуду? Отвечай…
Флоран. Если ты там найдешь счастье… славу…
Лиан. Счастье? Без тебя? Хорошо, я останусь. Я буду работать, но я буду упорно добиваться своего… и в конце концов мне удается переубедить тебя.
Флоран. Сомневаюсь.
Лиан. (прислушиваясь) Хлопнула калитка…
Флоран. Ты ждешь новых роботов?
Лиан. Да. Прячься.
Флоран. Кого?
Лиан. Одну особу, которая тебе действует на нервы.
Флоран. Твой агент по кино?
Лиан. Она самая. Спасайся… скорей, скорей, скорей!
Флоран. (взбегая по лестнице, прыгая через ступеньку, останавливается на площадке). Только скажи ей, что не осталось ни одного шанса.
Лиан. Она приближается. Она спешит сквозь метель. Бегите, Альцест, вот маркизы…
Флоран. Они были журналистами той эпохи.
Лиан. Вот видишь, ты делаешь это нарочно.
Флоран. Прощай, Гарбо.
Показывают друг другу язык. Флоран исчезает.
Лиан, Эстер.
Лиан спешит к стеклянной двери, выходящей в сад. Открывает ее. В вихре снега входит Эстер.
Лиан. Входите скорее.
Эстер. Флоран болен?
Лиан. Вы вся в снегу. Подойдите к радиатору. Калориферы давно стали музейной редкостью… Я их убрала. Я включаю для отопления электрические радиаторы… Я убрала и зеленые растения. Я нахожу, что они создавали впечатление… лавки старьевщика, так же, как калориферы.
Эстер. Я вас спрашиваю, Флоран болен?
Лиан. Отнюдь. Он чувствует себя великолепно.
Эстер. Уф! Когда в отеле мне передали вашу телефонограмму, я так испугалась. Я решила, что Флоран болен. Там было написано: «Мсье Флоран срочно вызывает вас в Шату». Почему срочно? Что он хочет? Где он?
Лиан. Флоран вам никогда не звонил, это я вас обманула.
Монодраму «Человеческий голос» Кокто написал в 1930 году для актрисы и телефона, напитав сюжет удушливой атмосферой одинокой женской квартирки где-то на бульварах. Главную роль на премьере исполнила французская звезда Берт Бови, и с тех пор эта роль стала бенефисной для многих великих актрис театра и кино, таких как Анна Маньяни, Ингрид Бергман, Симоне Синьоре. Несмотря на давнюю дружбу с Жаном Кокто, Франсис Пуленк ждал 29 лет, прежде чем решил написать оперу на сюжет «Человеческого голоса». Сделав ряд незначительных купюр, он использовал оригинальный текст пьесы в качестве либретто.
«Ужасные дети» — отчасти автобиографический роман Жана Кокто — известного поэта, писателя, драматурга, график и декоратора, живописца…
Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Третий том собрания сочинений Кокто столь же полон «первооткрывательскими» для русской культуры текстами, как и предыдущие два тома.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Вечная тема противостояния Мужчины и Женщины, непримиримая схватка двух любящих сердец. Актриса то отчаянно борется за ее счастье, то выносит обвинительный приговор, то почти смеется над ней, то от души сочувствует. Права ли женщина, которая любит мужчину так, что тот задыхается от ее любви? Никто из нас не знает ответа на этот вопрос, но каждый может поискать его вместе с персонажами пьесы Жана Кокто.
Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Набрасывая некогда план своего Собрания сочинений, Жан Кокто, великий авангардист и пролагатель новых путей в искусстве XX века, обозначил многообразие видов творчества, которым отдал дань, одним и тем же словом — «поэзия»: «Поэзия романа», «Поэзия кино», «Поэзия театра»… Ключевое это слово, «поэзия», объединяет и три разнородные драматические произведения, включенные во второй том и представляющие такое необычное явление, как Театр Жана Кокто, на протяжении тридцати лет (с 20-х по 50-е годы) будораживший и ошеломлявший Париж и театральную Европу.Обращаясь к классической античной мифологии («Адская машина»), не раз использованным в литературе средневековым легендам и образам так называемого «Артуровского цикла» («Рыцари Круглого Стола») и, наконец, совершенно неожиданно — к приемам популярного и любимого публикой «бульварного театра» («Двуглавый орел»), Кокто, будто прикосновением волшебной палочки, умеет извлечь из всего поэзию, по-новому освещая привычное, преображая его в Красоту.
В пьесе Миеко Оучи «Синий свет» мы застаём 100-летнюю Лени Рифеншталь в офисе голливудской киностудии. Она готова сделать отчаянный шаг и решиться на съёмки своего первого художественного фильма за последние пятьдесят лет, но что из этого выйдет, — вот вопрос.
Cпектакль «Рыдания» про генетику женского одиночества, сконструирован из монологов трех женщин, представительниц одной семьи: дочери, матери и бабушки.Три поколения потерянных женщин — восемнадцатилетняя, сорокачетырехлетняя и семидесятилетняя. Они все дезориентированы, все несчастливы. Их несчастье не социальное, а внутреннее: «Они загнаны в ментальные ловушки, это их личная несвобода».
История, рассказанная автором пьесы «Школа с театральным уклоном» Дмитрием Липскеровым, похожа на жутковатую сказку — мечты двух неудачников начинают сбываться.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник пьес известнейшего английского драматурга Джона Осборна (1929–1994) вошли три его пьесы: «Оглянись во гневе», «Комедиант» и «Лютер». Две последние пьесы на русском языке печатаются впервые.Экранизации и постановки:Оглянись во гневе / Look Back In Anger — Великобритания (Т.Ричардсон) 1958Полковник Редль / Oberst Redl (И.Сабо) (cценарий в соавт.) 1985Комедиант / The Entertainer — Великобритания (Т.Ричардсон) 1960Атака лёгкой кавалерии / The Charge of the Light Brigade (cценарий) — Великобритания (Т.
В формальном плане Вальчак пользуется театральной условностью, вводя символические фигуры и ожившие предметы, как, например, в пьесе «Шахта». Герой пьесы — шахтерский город Валбжих, олицетворяемый неким шатающимся по улицам типом по имени Валек.