Священное воинство - [30]
«Вы недостойны милосердия, — отрезал Саладин. — Завтра мы станем вашими господами, будем убивать вас, а женщин и бедняков сделаем рабами».
На это Балиан ответил встречной угрозой: «Если мы отчаемся получить пощаду и будем знать, что выхода все равно нет, то мы готовы встретить смерть, как подобает мужчинам. Мы будем отчаянно драться с вами, мы пойдем в огонь и не посрамим себя. Ни один из наших не будет ранен прежде, чем он сам ранит десять врагов. Мы подожжем дома в городе и снесем священную для вас скалу, так что вам придется оплакивать ее утрату. Мы убьем всех мусульман-пленников, а их у нас тысячи. Мы уничтожим свое имущество, чтобы оно вам не досталось. — Выждав эффектную паузу, Балиан тихо добавил: — Какую же выгоду вам принесет этот дух мстительности? Вы можете потерять здесь все».
Угроза разрушить Святой город и Скалу Пророка не могла не задеть Саладина. Глядя на мрачно-решительное лицо своего благородного противника, султан понимал, что этот человек не бросает слов на ветер. И все же Саладин не хотел, чтобы его мечта о взятии Святого города завершилась простым торгом. Нужно было, чтобы его цель была достигнута в результате полной победы. Этого требовала история. Это он обещал сделать своему народу и своему пророку.
«Вот что я решил, — наконец ответил он Балиану. — Я проявлю милосердие к вашим людям так, чтобы не нарушить клятвы. Они капитулируют, как если бы город был взят силой. Я разрешу всем сохранить свою собственность. Тех, кто сможет заплатить выкуп, я освобожу, а все прочие станут моими рабами».
Время неопределенности кончилось. Теперь уже разговор шел не о свободе, а только о ее цене. Балиан и Ираклий выговаривали право безопасно уйти из города для наибольшего числа бедных христиан (около 20 тысяч), поскольку за них могли заплатить богатые. Прошло еще сколько-то времени, и стороны не раз обменялись посланиями, пока не договорились о цене: десять бизантинов за каждого мужчину, пять — за женщину и по одному — за ребенка.
Балиан и патриарх знали, что располагают тридцатью тысячами из казны госпитальеров — столько прислал в свое время Генрих II в качестве штрафа за убийство Томаса Бекета. На эти деньги можно было купить свободу для семи тысяч христиан. Еще тысячи можно было освободить благодаря средствам, собранным на улицах города.
Глава 10
САМЫЙ МИЛОСЕРДНЫЙ И ЧЕЛОВЕКОЛЮБИВЫЙ
Хорошо зная историю, султан отложил на два дня свой триумфальный вход в Иерусалим, чтобы сделать это в пятницу, 27 числа месяца раджаб 583 г. мусульманского летосчисления (то есть 2 октября 1187 г. по христианскому летосчислению). В эту годовщину восхождения пророка на небеса, во время которой он лицезрел Аллаха, город снова стал мусульманским. Внутри городских стен Саладин с достоинством принимал поздравления в присутствии своего победоносного войска. Ему воздавали хвалу эмиры и ученые, дервиши и аскеты, поэты и законники. Они целовали край ковра у его стоп, приносили дары, декламировали панегирики.
Не в пример крестоносцам, взявшим Иерусалим в 1099 г., султан не устраивал резни. Скорее, опасность угрожала зданиям. Двери храма Гроба Господня были заперты. Среди советников Саладина были радикалы, которые сравнивали храм с «навозной конюшней» и требовали разрушить его, чтобы прекратить паломничество христиан в Палестину.
«Если разрушить это здание до основания и расчистить это место, так чтобы даже следов от него не осталось, — заявлял один из них, — тогда люди больше не будут приходить сюда и у этих отмеченных проклятием странников пропадет охота даже думать об этих местах. Если же оно останется здесь, их паломничеству не будет конца».
Разрушить или сохранить храм? Вопрос этот вызвал горячие споры в совете. Более здравомыслящие эмиры возражали, что паломников привлекает в Иерусалим не храм, но место, где совершилось Распятие. «Они будут приходить сюда, даже если срыть Голгофу», — сказал один из таких советников. Другой эмир, знаток истории, напомнил, что в 1098 г., перед тем как крестоносцы взяли Иерусалим, мусульмане на своем совете говорили о том же самом и решили тогда оставить в покое храм Гроба Господня по чисто политическим соображениям. Разрушить главную святыню христиан — значило бы только усилить их ненависть к мусульманам и жажду мести.
Саладин спокойно слушал все эти споры. Наконец он объявил свое решение. Он сказал, что храм Святого Гроба Господня трогать не следует. Хороший мусульманин должен уважать святые места всех религий. Через три дня храм снова был открыт для христиан, только за небольшую плату.
Победители обнаружили, что храм на Скале Пророка был превращен в церковь. Христиане покрыли поверхность скалы мраморными плитами, чтобы люди больше не ходили по тому месту, где некогда ступала нога пророка, и чтобы исчезла аура, присущая этому месту. Там был построен храм с мраморными колоннами и с резьбой по камню, изображавшей животных, в том числе нечистых свиней. В нише за входом крестоносцы устроили исповедальню — место, особенно священное по их вере. Она была украшена фресками, изображавшими блудницу, стоявшую перед Иисусом, ту, о которой он сказал фарисеям: «Пусть тот из вас, кто сам без греха, первым бросит в нее камень».
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
Настоящая книга охватывает три основных периода из боевой деятельности красных Таманских частей в годы гражданской войны: замечательный 500-километровый переход в 1918 г. на соединение с Красной армией, бои зимой 1919–1920 гг. под Царицыном (ныне Сталинград) и в районе ст. Тихорецкой и, наконец, участие в героической операции в тылу белых десантных войск Улагая в августе 1920 г. на Кубани. Наибольшее внимание уделяется первому периоду. Десятки тысяч рабочих, матросов, красноармейцев, трудящихся крестьян и казаков, женщин, раненых и детей, борясь с суровой горной природой, голодом и тифом, шли, пробиваясь на протяжении 500 км через вражеское окружение.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.
Представленная монография затрагивает вопрос о месте в русско- и церковно-ордынских отношениях института киевских митрополитов, столь важного в обозначенный период. Очертив круг основных проблем, автор, на основе широкого спектра источников, заключил, что особые отношения с Ордой позволили институту киевских митрополитов стать полноценным и влиятельным участником в русско-ордынских отношениях и занять исключительное положение: между Русью и Ордой. Данное исследование представляет собой основание для постановки проблемы о степени включенности древнерусской знати в состав золотоордынских элит, окончательное разрешение которой, рано или поздно, позволит заявить о той мере вхождения русских земель в состав Золотой Орды, которая она действительно занимала.
В книге исследуется ранняя история африканских цивилизаций и их место в истории человечества, прослеживаются культурно-исторические связи таких африканских цивилизаций, как египетская, карфагенская, киренская, мероитская, эфиопская и др., между собой, а также их взаимодействие — в рамках изучаемого периода (до эпохи эллинизма) — с мировой системой цивилизаций.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.