Своя правда - [26]

— Это не трахома, — наигранно возмутился Павел Климентьевич.

— Это новый вездеход нашего егеря.

— Так ты что? На охоте был?

— А по мне не понятно? — с вопросительной интонацией проговорил отец Максима, разводя в стороны руки и давая собеседнику возможность рассмотреть свой наряд. — Ты прям мастер дедукции, — закончил он.

— Ну, и как там дед Егор поживает? — делая вид, что не услышал последнюю фразу, сменил тему полицейский.

— Нормально вроде, крепкий еще старик.

— Да какой он старик! Он нас на четыре года старше.

— Выглядит, как старик.

— Зубы так и не вставил?

— Да что я ему, в рот что ли заглядывал? — вспылил прокурор.

— Так у него же передних не было, их сразу видно.

— Он бороду отрастил, из-за бороды не разберешь. Слушай, а поехали со мной. Постреляешь, отдохнешь. Сейчас вон твои сочинения допишут, и в путь. Кстати, что там? Долго еще?

— Уже закончили, — раздался женский голос.

Я вздрогнул и посмотрел в сторону Т-образного стола. Девушка, недавно вырвавшая меня из дрёмы, зло взглянув на меня, поговорила:

— Подпишите, пожалуйста, здесь.

Я подошел к столу и взял из ее рук документ, в котором было написано, что под мое поручительство отпускается задержанный Фролов, и что теперь я несу за него ответственность. События, которые и ранее не поддавались моему контролю, теперь явно приобретали неуправляемый характер. Я должен поручиться за пацана, которого видел всего несколько раз в жизни и то мельком.

Оторвав взгляд от документа, я увидел, как второй сидевший напротив нее полицейский, протянул мне свой документ, при этом тихо, почти одними губами, выговаривая:

— И мой, пожалуйста.

Во втором документе было написано, что я беру на поруки Максима. Ситуация становилась еще веселее. Необычное ночное приключение привело к тому, что меня назначили нянькой двум подросткам. Я внимательно вчитывался в переданные мне документы, стараясь уяснить права, обязанности и ответственность, возложенные на меня в новом статусе.

— Получается, если я это подпишу, вы их выпустите? — промямлил я, обращаясь в пустоту.

— Выпустят! — поспешил ответить отец Максима.

— Тут написано, что если они не явятся по повестке или скроются, то меня…

— То тебя привлекут к ответственности, — продолжал он.

В нерешительности я взглянул на прокурора. Уловив мой взгляд, он выкрикнул с места:

— Да подписывай ты, не бойся, все нормально будет.

«Это смотря для кого нормально», — подумал я.

Сам-то он ничего не подписывает и ни за кого ответственности на себя не берет. И вообще, откуда он знает, что там все нормально? Он же эти документы даже не читал!

* Сергей *

Я понимал, что надеяться на помощь задремавшего адвоката мне не приходится, поэтому снова и снова перечитывал протокол, составленный на трех листах. Чтение раздражало меня, я понимал важность написанного, но общий смысл текста оставался для меня загадкой.

Елена Владимировна, которой уже давно надоела роль молчаливого наблюдателя, несколько раз безуспешно пыталась завязать со мной разговор, начиная его фразами типа: «Ну как так-то, Сережа?» или «Тебя здесь не били?».

Очередную ее реплику прервал звук открывающейся двери, разбудивший престарелого адвоката. Я, запретив себе оборачиваться, сидел на стуле, ощущая, как по моей спине от страха или от любопытства, а возможно, от того и другого одновременно бегают маленькие существа, которых мама называет «мурашками».

— Свободен, — прозвучал тихий, немного отрешенный голос Натальи Николаевны, обращенный то ли ко мне, то ли к молчаливому полицейскому, все еще стоявшему на прежнем месте.

Она принесла с собой заполненный бланк какого-то другого документа.

Медленно проходя мимо меня, Наталья Николаевна выдернула из моей руки протокол допроса и, вытащив из него два последних листа, смяла их.

Скомканная бумага полетела в урну одновременно с тем, как она уселась на свой стул. Не глядя ни на кого из присутствующих, она принялась старательно заполнять новые листы взамен выброшенных.

Закончив писать, Наталья Николаевна протянула мне протокол допроса, сопроводив его коротким словом:

— Подпиши.

Я попытался его прочесть, но сделать это стало еще сложнее. Вместо ровных округлых букв, которыми был исписан прежний протокол, новый его вариант был покрыт угловатыми крючками, разбросанными по искривляющимися к правому краю строкам. Утешало лишь то, что он стал меньше на целый лист.

Видимо, устав ждать, она вырвала из моих рук исписанные листы и принялась читать их вслух.

Перечислив кого, где и в присутствии кого она допрашивает, объяснив мне мои права и права других участвующих в допросе лиц, она приступила к чтению сути данных мной показаний:

«Подозреваемому Фролову С. В. объявлено, что он подозревается в совершении 15 мая сего года по предварительному сговору с Михайловым А. Л., Майер Д. В., Васильевым М. П., Лебедевым Р. Л. и Кульковым Д. И. изнасилования несовершеннолетней Коробейниковой А. П. с использованием беспомощного состояния потерпевшей, то есть в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 131 уголовного кодекса Российский Федерации».

Прочтя это, она попросила меня расписаться за то, что мне ясны мои права и что я ознакомлен с сутью имеющихся в отношении меня подозрений.