Своё и чужое: дневник современника - [51]

15 марта. Через 20 лет снова «Отверженные», временами захватывающее чтение. Вряд ли кто-нибудь сегодня осилит эту громаду от первой до последней страницы без изъятий и пропусков, несмотря на вечность поднимаемых вопросов. Тяжеловесный монтаж, многословие, выспренность, апофеоз авторской воли и произвола, в которых самоуверенный и прямой XIX век с его всезнайством и наставничеством. Совсем другое чувство времени, другие читатели. Но его фантастические, невероятные герои всегда останутся вызовом будущим поколениям.

10 апреля.

Неотразимо обольщенье:

Хоть ночь надвинулась давно,

Одно, еще одно мгновенье

Хотим мы вырвать у неё.

Быть может, день преобразится,

Теплом пахнёт издалека,

И суетливая синица

Печаль развеет без следа.

Еще глоток, еще дождинка,

В душе поющая струна,

И эта тайная тропинка

Туда, где только тишина.

Там не гремят лихие грозы,

Не вспыхнет радуга в верхах,

И обжигающие слезы

Не смоют злобы на устах.

Не жалко жизни бесполезной,

Очарований и трудов.

Прозрел, что вить гнездо над бездной —

Удел весёлых чудаков.

Все как всегда.

Смотрю устало,

Как тени пляшут чередой.

Мне напоследок не пристало

Ходить с протянутой рукой.

25 мая. Такое тонкое искусство мимикрии, что поначалу даже опытных наблюдателей вводит в заблуждение. Сознательная маскировка сущности, естества намеченным образом. Крикливая, грубая баба под флером, потому что знает, как следует подать себя обществу, видит примеры каждый день, почитывает, вращается среди подобных и быстро усваивает приемы «имиджа».

18 июня. Нестареющее признание Эртеля, 1891: «Руки отваливаются писать что-нибудь, кроме одного, голова отказывается думать о чем-нибудь, кроме одного... Это одно — бедствия народа, равнодушие и неумелость тех, кто руководит и правит народом».

20 июля. Театральные, с прицелом в историю, похороны гражданина Романова как императора, и потому нелепые и неуместные, надгробное слово президента с напускным гневом и осуждением. Равнодушие и неприятие большинства на фоне глубочайшего финансового кризиса и нарастающих тягот. Молодая команда занимается исключительно налоговой политикой.

24 августа. Внезапная отставка премьера, как и его назначение весной, судорожные поиски выхода. Жаль этого парня, очень способный и знал, что делать, хотя действовал нерасчетливо, без искусства, а у нас эти качества на первом плане. Его линия без альтернативы, а на счету Ельцина ещё одно пятно. Как только задеваются групповые интересы, так всё остальное, и государство впридачу, летит к черту.

5 сентября. Традиционный торг вокруг председательского кресла, обвал рубля и потребительская паника, очереди в банках, ограничение или прекращение платежей. Обстановка 91-92, после призрачной «стабилизации» по второму кругу.

8 сентября. Рассказывал восьмиклассникам легенду о Китеже, вопрос: «Это правда?» — конечно, с иронией и насмешкой. Как ни странно признаваться — правда, легенда, ставшая былью. Как давно народ отпел, похоронил град, себя, будущее. Живёт только отражение — благостное и мёртвое.

9 сентября. «Российская газета»: «Всё. Игрушки кончились. Страна разорена так же, как после тяжёлой войны. На карту поставлена жизнь каждого из нас. И назад пути уже нет». Это газета, которая по статусу оправдывала и пропагандировала все кабинеты. Какое счастье, что я занимаюсь с ребятами философией, предвидел их изумление, а сам в буквальном смысле спасаюсь, ухожу на другую планету.

13 сентября. В 1916 Бунин предполагал, что «через 100 лет никто не будет в состоянии представить себе жилище русского крестьянина в XX веке». Вот и век на исходе, а вонючие, наполненные скотом русские избы по-прежнему рассыпаны по России, разве что телевизор прибавился, как знак прогресса. Вся страна вздрагивает от биржевых игр, падений и взлётов курса. Своими руками выпестовали, выпустили джина, и он подмял всех и всё, превратив нас в жалких немощных тварей. Почему я должен зависеть от вылепленного чудовища? Не хочу и не буду. От грозы, наводнения, урагана — так и быть, но не от биржи и классических аферистов, задвигающих и выпускающих правительства.

14 сентября. Как ликуют ревнители прошлого, как травят приверженцев перемен и как угнетены, обесчещены последние. Что за проклятое наваждение, когда стыдно смотреть в глаза за свои упования и призывы, когда за каждое слово, сказанное искренне и убеждённо, теперь тычут носом. Что за волшебная страна, где прошлое всегда в правоте и посрамляет своих критиков. Не потому, что они не правы, а потому, что взамен ничего нет.

20 сентября. День под голубым шатром, по бурому жнивью с ворохами потемневшей, мокрой соломы, через перелески с опадающим листом и стелющейся травой. Понял, почему всегда, с детства, тянуло к природе: выход из себя, преодоление самодовлеющего сознания и плоти, переливание в стихию. Так просто, доступно и непостижимо, что, возвращаясь оттуда, долго не могу опомниться и привыкнуть к человеческому.

22 сентября. Народный гнев при нынешнем положении вещей — это бумажный тигр, что хорошо понимают и те, кто пугает, и те, кому адресованы угрозы. 37-й сделал свое дело, массы деморализованы и разобщены, а вот экспериментаторы не успокоились. Условия идеальные, безнаказанность гарантирована. Важно ведь не только то, что делают верхи, но и то, что им позволяют делать низы.