Своё и чужое: дневник современника - [29]

14 февраля. Бердяев — разговор особый. Его Бог философский — знак, символ. Недаром ему чужд и непонятен Бог Отец, а перед Сыном он благоговеет. Первый — карающий, гневающийся, прощающий, как и положено патриарху. Второй — не от мира сего, антитеза и альтернатива Отцу, потрясенный человеческим падением, покорно принимающий свой жребий во имя других. Это Бог-Абсолют, оправдание и примирение, Дух и Любовь, сходящие на человека, если он смотрит на бога. А если не смотрит? В этом весь вопрос. Бердяев, как все верующие, исходит из слабости человека без Бога, неспособности управлять самим собой, быть самодостаточным, т е. лишает свободы выбора: «если есть Бог, то человек есть существо духовно независимое». Пусть так, но разве исключается противоположный постулат: духовная независимость не тождественна Богу? Непереносимо сознавать, что без Бога «я» — пустышка, мерзость, прах. В конечном счете я сам определил свой путь, не задумываясь, угодно это Богу или нет. Может быть, это и плохо, но собственную жизнь каждый проживает по-своему.

17 февраля. Безумная старуха в больнице, привязана к кровати, мечется, силится ослабить путы, кричит, ругается, взывает, стонет от незаживающей раны. Соседки проклинают ее: не дает спать, будоражит. А она просто воплощённый ужас, бунтующая душа, зияющая бессмыслица, и никакие горы книг, рассуждения о вечной жизни и душе не опровергнут этой данности. Умру атеистом, не чувству ю ущербности от отрицания загробного мира.

Все мое уйдет со мной навсегда. И зачем человеку эта исключительность, обольстительная мечта о вечности? Научиться бы одну-единственную жизнь устраивать без стыда и пустоты. Развитие пошло такими темпами и масштабами, что человечество должно найти в себе силы переродиться — или конец. Об этом весь XX век. Изначальная, библейская сущность себя исчерпала, императив выживания, спасения стучит во все двери, и этот императив посильнее Бога. Впрочем, и безумие имеет почти столько же шансов.

23 февраля. Как сверлит Бердяева несовместимость хлеба и свободы! Но это чисто восточная постановка вопроса. На Востоке и в России никогда не умели добывать хлеб в условиях свободы. Научимся ли? Опять свобода пожирает хлеб вместо того, чтобы плодить его в изобилии.

25 февраля. Впечатление непрочности, ненадёжности, призрачности происходящего. Всё игрушечное, невсамделишное: власть, деньги, цены — кто больше? — чеки-ваучеры, приватизация. Никто ни во что не верит, но все принимают условия игры и, подмигивая друг другу, делают ставки на авось. Не говорю о коммунистах, они абсолютно уверены, что время работает на них и реставрация неминуема. Верю ли я? Скорее да, чем нет, ведь у нас проходили самые головокружительные номера, народ удивительно вынослив и научился жить даже на раскалённой плите. Пока есть отдушины, будут играть, а теперь такая отдушина — легальная торговля и уличные барахолки. Грязь и смрад. Бытовые стандарты упали до нижней черты и продолжают падать. Многих устраивает нетребовательность, необязательность, неряшество внешнее и внутреннее, словно завтра уже ничего и не потребуется. Пока распад углубляется.

25 марта. Естественное чувство гадливости у Щедрина к напирающим «чумазым»; честного, культурного, бессребреника — к стяжателям, прохвостам, невеждам. Во времена Щедрина они таились в складках крепостничества, спустя век — в щелях коммунизма, и когда рухнуло то и другое, вылезли на свет и плодятся как клопы. Не буду негодовать и проклинать смену декораций. Чем лучше чумазых коммерсантов чумазые учителя, журналисты, актёры, профессора, слесари и т.д ? Чем лучше дождь — вёдра, холод — тепла, лето — осени? И если раньше тешились иллюзиями об отсечении одних и размножении других, то теперь это позволительно только круглым идиотам.

29 марта. Весна наступает. Дрожат деревья на влажном ветру, разлились бурые лужи и подмывают снега, сорока ломает прутья на гнездо.

Очередной съезд Советов, упиваются мнимым могуществом и топчут президента. Им и в голову не придет, что Ельцин непобедим, хотя личное поражение весьма вероятно, если «мнение народное» произнесёт приговор. Его осудит глубинная Русь, которой особенно тяжело. Но даже оголтелые опасаются непредсказуемости референдума.

1 апреля. Продумывал урок о Гракхах и сразу заметил аналогию с современным состоянием: противоборство сената и трибуна, борьба за расширение социальной базы, решительный пересмотр традиционного права в пользу народа, бесчестные, низкие приёмы борьбы, разжигание гражданской розни.

12 апреля. Читаю Троцкого. Он — наиболее яркое воплощение большевизма, и, умри Ленин в самом начале революции, партия немедленно получила бы второго Ильича. Чрезвычайно умен, талантлив, напорист, самоуверен и ограничен: всё, что лежит за пределами классовой борьбы и коммунизма, отбрасывается и издевательски высмеивается. Так и не понял простой вещи, что стал жертвой не сталинского переворота, а людоедской системы, им самим созданной и выпестованной. Тоже вопрошает историю, но видит в ней только объект отрицания, даже царь-пушка и колокол предстают памятниками «московского варварства», как будто ими исчерпывается прошлое. А уж с октября 17-го — новая эпоха. Интересно, читал ли он Сорокина и его оценку большевистских новаций? Но ведь ему нужна была не истина, а любое оправдание социального эксперимента. В этом случае от истории остается один пепел.