Свободная - [33]

Что ж, хорошая новость: я не параноик. Плохая – это Семъйяза.

Я отступаю на шаг назад, а затем захлопываю дверь в свое сознание с такой силой, что у меня начинает раскалываться голова. Но лучше уж так, чем эта нескончаемая скорбь.

– Что ты здесь делаешь? – шепчу я. – Чего от меня хочешь?

Да, я пожалела его в прошлом году, ведь он так сильно заботился о маме, хоть и на свой извращенный лад. Пожалела в день похорон на кладбище, хотя даже сейчас не понимаю, что тогда на меня нашло. Я просто подошла к нему и отдала ему мамин браслет. А он забрал его и даже не попытался напасть, поэтому мы вернулись домой целыми и невредимыми. Но это не делает его менее опасным. Все-таки он падший ангел, подпитываемый силами тьмы. И уже дважды пытался прикончить меня.

Собрав все свои силы, я выпрямляюсь и смотрю в его широко раскрытые желтые глаза.

– Если ты прилетел, чтобы убить меня, то сделай это прямо сейчас, – говорю я. – А то у меня есть дела, которые нужно закончить.

Ворон переступает с лапы на лапу, а затем резко взлетает и несется прямо на меня. Вскрикнув, я пригибаюсь, готовясь к тому, что он вцепится мне в горло или что-нибудь в этом роде. Но птица проносится мимо меня так близко, что задевает щеку своими перьями, а затем устремляется к затянутому тучами небу.

Остановившись перед дверью в корпусе «А», я вновь пытаюсь дозвониться до Анджелы. Ее телефон звонит внутри, а значит, она в комнате. И это невероятная удача.

Я стучу в дверь.

– Да ладно тебе, Эндж. Я знаю, что ты там.

Наконец она открывает дверь. И я протискиваюсь внутрь до того, как она успеет запротестовать. Оглядевшись по сторонам, я понимаю, что ее соседок нет. Это хорошо, потому что вряд ли у меня получится сдерживаться.

– Что с тобой происходит? – выпаливаю я.

– О чем ты?

– Ты еще спрашиваешь? – кричу я. – Хватит юлить. Вся общага обсуждает, как ты «играешь в шахматы» по ночам с Пирсом. Тем, что КурЗ, медбрат общежития, который живет на первом этаже. Блондин, коротышка, немного неопрятный…

Она с улыбкой смотрит на меня, а затем закрывает дверь и запирает ее на ключ.

– Я поняла, о ком ты говоришь, – не поворачиваясь ко мне лицом, говорит она. – И – да, мы встречаемся. Вернее, «играем в шахматы» по ночам.

У меня отвисает челюсть.

Я проспорила Кристиану десять баксов.

Анджела упирает руку в бедро, и я замечаю, что у нее через плечо перекинуто влажное полотенце. На ней спортивные штаны и огромная футболка с эмблемой Йеллоустонского национального парка и изображением форели, а волосы заплетены в длинную косу. Ни обуви, ни носков, ни лака на ногтях рук и ног. Из-за ламп дневного света ее кожа кажется голубоватой, а под глазами виднеются темные мешки.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

– Да. Просто устала. Не спала всю ночь, работая над сочинением по поэме Элиота.

– Но ты не пришла на урок…

– Мне разрешили сдать чуть позже, – объясняет она. – В последнее время столько всего происходит, и я настолько завалена делами, что немного отстала от жизни. Поэтому потратила все выходные, чтобы наверстать упущенное.

Я кошусь на нее. Она явно что-то недоговаривает. Но почему?

– Ты сама-то в порядке? – интересуется она. – У тебя немного безумный взгляд.

– Ну, даже не знаю. На днях объявился отец и сказал, что ему поручили научить меня обращаться с мечом. Мечом Света. И однажды мне придется сразиться с ним за свою жизнь. О, а еще меня преследует видение, как кто-то пытается меня убить, что лишь подтверждает папину теорию. А значит, пора достать меч Света и наточить его поострее. Кстати, Кристиан видит тот же самый момент. Только в его видениях я не держу в руках меч, а валяюсь без сознания, залитая собственной кровью. Так что, вполне возможно, я скоро умру.

Она в ужасе смотрит на меня.

– Вот что бывает, когда не отвечаешь на мои звонки, – плюхаясь на ее кровать, добавляю я. – Все возможное дерьмо падает на чертов вентилятор и разлетается по всем углам. О, чуть не забыла, я ведь только что вновь видела ворона и в этот раз почувствовала окружающую его скорбь. Так что это определенно Семъйяза. Отлично, не правда ли?

Она приваливается к дверному косяку, словно эти новости выбили из нее дух.

– Семъйяза? Ты уверена?

– Да. Можешь не сомневаться.

На ее лбу проступает испарина, а кожа приобретает зеленоватый оттенок.

– Черт, я не хотела тебя пугать, – садясь, говорю я. – Конечно, в этом нет и повода для веселья, но…

– Клара…

Она замолкает, прижимает полотенце ко рту и, сделав глубокий вдох, закрывает глаза. А затем становится еще зеленее.

Все мысли о Семъйязе тут же вылетают у меня из головы.

– Ты… заболела?

Я не болела ни единого дня в своей жизни. Никогда не простужалась, не подхватывала грипп, не травилась едой, не сгорала в лихорадке, не мучилась от боли в ушах или горле. И Анджела тоже.

Потому что обладатели ангельской крови не болеют.

Она закрывает глаза и качает головой.

– Энджи, что происходит? Перестань утверждать, что все в порядке, и выкладывай начистоту.

Подруга открывает рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого стонет и выбегает в коридор, после чего скрывается в ванной, находящейся через две двери. А через мгновение оттуда доносятся звуки рвоты.