Свобьи выборы - [2]

— А деньги?.. — набравшись храбрости, выдохнул я.

— Не надо никаких денег, — отмахнулся шеф. — Жить будешь при нашем консульстве, там тебя накормят, напоят… — тут он споткнулся и погрозил пальчиком-дубинкой: — Исключительно в прямом, хорошем, так сказать, смысле. А то знаю я вас, программистов…

Полет не принес ничего интересного. Я-то думал: космос, звезды, романтика!.. Не знаю, не впечатлило. Многие современные игры куда круче по видеоряду. А уж во время гиперпрыжка и подавно скука меня одолела: почти целый час лабуду по визору крутили, а за бортом тоже смотреть было не на что, поскольку вне пространства, по определению, и нет ничего. В прямом смысле. Буквально.

И я решил этот час провести с пользой, стал обдумывать стоявшую передо мной задачу. Для начала вспомнил, что же именно мне пришлось поменять в стандартном древнем ПО электронной системы голосования. Не так уж и много. Во-первых, было поставлено строгое условие: кандидатов должно быть всего два, ни больше, ни меньше. Во-вторых, за каждого из них предусматривалось два варианта голосования: «За» и «Против»; никаких «Воздержался», «Против всех», «Пошли вы на…» и тому подобного быть не могло. Причем, голосовать нужно было обязательно за обоих кандидатов — только за одного «За», а за другого «Против». Если будет лишь один голос, или два, но одинаковых, то такое голосование не должно засчитываться. Короче говоря, условия элементарные, для программиста моего уровня наипростейшие. Тут я лажануться ну никак не мог! А где же тогда мог? Больше я ничего и не делал. Так что своей вины во всем этом безобразии я определенно не усматривал. Но задание-то именно мне дано, и разбираться, где там собака порылась, все равно мне было нужно.

Я стал рассматривать проблему с другого конца. На Земле эта программа работала очень долго и более чем надежно. Даже в той самой пресловутой Гваделупе работала. А чем Гваделупа отличается от Свобьи? Ну, планеты разные, но это на работоспособность программы никак не влияет. Не помню точно, но вроде как у свобиян то ли по четыре, то ли, наоборот, по шесть пальцев на руках, но это софтине тоже без разницы: пусть они хоть носом в кнопку тычут — или что у них там есть еще выпирающее…

Оставалось одно различие: в Гваделупе… ну, то есть, в любом земном государстве выборы проводятся никак уж не ежемесячно, разве что второй тур когда случится, или в один и тот же год и президента, и парламент выбирать подвалит. Допустим даже, что и то, и другое на три тура затянется, что совсем уж маловероятно. Но и тогда выйдет шесть раз в год, раз в пару месяцев. А у свобиян — двадцать раз за каких-то два года! Может, в этом и скрывается баг? Может, система сдуру считает этот бесконечный праздник торжества демократии одним затянувшимся туром?.. Ага, в этом что-то есть! Нужно будет эту версию первым делом проверить.

Больше я за время полета ни о чем покумекать не успел, как-то неожиданно быстро он закончился, словно и не за триста световых лет меня занесло, а за триста кэмэ, к Колянычу на дачу. Классная, кстати, дача! Баня, бассейн, то, се…

Впрочем, на Свобье меня тоже баня дожидалась. Консул так на меня наехал, что я даже, несмотря на свой безмятежный характер, начал огрызаться, стучать себя кулаком в грудь: нету тут моей вины, дескать; вы сначала разберитесь, куда там ваши свобуасы своими дубинами тычут!.. Короче, понесло меня. Консул еще сильнее обиделся. И вот как тут можно было Павла Дмитриевича, шефа дорогого-любезного не ослушаться? Да и в гости я все ж, как-никак, прибыл. В общем, выкатил я консулу обе фляги текилы, за которые в космопортовском «дьюти-фри» заначку от получки оставил, — а на что она мне теперь? — и он пообмяк сразу, подобрел, а после первой банки и вовсе меня за плечи обнял:

— Ты пойми, — говорит, жалостно так, с надрывом, — каково мне тут!.. И так-то почти один-одинешенек на чужбине чужбинной, а тут еще это… Живьем ведь меня едят дикари тутошние. Вот разразится, орут, всесвобья революция, поднимется бунт народный, так ведь и вам, дескать, мало не покажется; вытурят вас бунтари со Свобьи, никаких вам больше… этих… не будет…

Тут консул дернулся вдруг, закашлялся и протрезвел даже. Видать, и впрямь чем-то дюже интересным свобияне с Землей расплачиваются. Но я парень не любопытный, выпытывать у консула гостайны не собирался. Так что откупорил я молча вторую банку, разлил по стаканам и сказал:

— Давай за знакомство, что ли?

— Давай! — обрадовался консул, чокнулся со мной, проглотил залпом текилу, соль с тыльной стороны ладони слизнул и снова в прежнюю кондицию вернулся. Обнял меня опять за плечи и говорит: — И ведь какое у нас с тобой знакомство-то славное! Ты Юра, и я Юра! Так что мы с тобой эти… два Юры… как это там?..

— Двоюродные, — подсказал я. — Братья.

— Точно! — вскинулся тезка (не это ли слово он вспоминал?). — Братья! Россияне! Земляне!..

Консул заплакал. Я налил ему еще текилы. Он выпил, сыпанул щепоть соли прямо в рот, а потом уронил голову носом в солонку и захрапел. Знать, и впрямь туземцы всю силушку у человека выпили, ненадолго его хватило.