Свиток Мертвого моря - [41]

— Неужели ничего нельзя сделать? — настаивал Краус. — Эта поездка имеет особое значение.

Дроген оказался в фокусе нескольких взглядов — в том числе Дайны. Ей очень хотелось забыть о нелепой истории мистера Смита, но она не могла не видеть странного совпадения в этом внезапном решении закрыть для посетителей район, где, возможно, Лейард сделал свое таинственное открытие. Если рассказ Смита содержал хоть крупицу правды, то в выжидательном поведении Дрогена и настойчивости Крауса мог быть скрытый смысл.

Но, припомнив выводы, сделанные ею на основании услышанного нагромождения лжи и полуправды, Дайна отказалась от своих подозрений. История Смита — полная выдумка. Поведение Дрогена — всего лишь вежливая озабоченность человека, который естественным образом оказывается во главе любой группы, а жалобы доктора — следствие уязвленной педантичности. Дайна видела, как он аккуратно вычеркивал в своем путеводителе упоминания о местах, которые они уже посетили.

— Боюсь, что нельзя, — с сожалением отозвался Дроген на вопрос Крауса. — Я сегодня узнал об этом в одном из министерств. Так что нам следует выбрать другое место для посещения. Это не так уж трудно. Разумеется, мы завершим тур в Тель-Авиве, откуда большинство из вас отправятся домой самолетом. После двух свободных дней мы посетим Наблус и Масаду, а в промежутке можем посмотреть много достопримечательностей. Что скажете?

Появился официант с очередной порцией напитков, и все заговорили одновременно. Интересы миссис Маркс были сугубо библейскими. Доктор хотел побывать на каждом полураскопанном кургане. Мартина со своим обычным нежеланием к кому-то присоединяться заявила, что она, невзирая на желания остальных, намерена заняться покупками.

Дайне было трудно сосредоточиться на этой проблеме. Целый день без Смита, Картрайта и компании был для нее хорошим отдыхом, и все же их отсутствие причиняло смутное беспокойство. Чем меньше она их видела, тем больше интересовалась, что они замышляют. Возможно, какой-то неизвестный ей фактор изменил ситуацию и удалил ее из сферы их внимания? Как ни странно, это предположение ее раздражало. Она не хотела, чтобы ей досаждали, но имела право знать, что все это означает.

Дайна оторвалась от арахиса, который поглощала с неосознанной жадностью, обнаружив, что в комнате воцарилось молчание и все смотрят на нее.

— Ну, — быстро нашлась она, — что же вы решили?

— Мы ждем вашего мнения, — отозвался отец Бенедетто.

Он улыбнулся ей. Впрочем, улыбались все, за исключением Прайса и Мартины. Дайне показалось, что на этих двух, во всех прочих отношениях непохожих, лицах застыло выражение напряженного любопытства.

— Я бы хотела еще посмотреть Иерусалим, — сказала она наконец. — Храм Камня, Дом Тайной Вечери и так далее. Было бы недурно и походить немного по магазинам.

Как ни странно, все как будто пришли к тому же выводу.

2

С деликатностью, которой Дайна не могла не восхищаться, мистер Смит позволил ей спокойно предаваться благочестивым удовольствиям. Так как мусульманская территория была в определенном смысле нейтральной, он появился в храме Камня.

Усталая группа добралась туда в конце утра, уже осмотрев несколько церквей, Дом Тайной Вечери и другие достопримечательности. Их гид, мисс Шварц, не без опаски поглядывала на Мартину, но та вела себя спокойно. Очевидно, муж заставил ее хранить молчание, подкупив возвращением магнитофона, который перешел от «Почему бы нам не сделать это по пути» к «Медовому пирогу». Миссис Маркс, услышав первую песню в седьмой раз, наконец разобрала слова, и взгляд, которым она наградила Мартину, почти компенсировал Дайне испытываемое ею чувство дискомфорта. Она не хотела в этом признаваться, но «Битлз», к которым она раньше относилась с терпимостью свободомыслящего музыканта, начали действовать ей на нервы. Дайна подозревала, что именно это и являлось одной из причин пристрастия Мартины к данной записи, и потому даже не могла облегчить душу, обнаружив свое отношение.

К тому времени, когда они добрались до ограды Харама, мисс Шварц вновь обрела присущую ей живость и дружелюбно болтала об истории этого места. Внушительный фундамент, на котором теперь стояли мусульманские святыни, был основанием храма, воздвигнутого Иродом на месте храма Соломона. Его снесли римляне, захватив город в семидесятом году, и построили на его месте языческий храм, куда был запрещен вход всем евреям. Отсюда ведет свое происхождение знаменитая Стена Плача, сохранившаяся в качестве еще одного напоминания о монументальной геродианской архитектуре; с помощью подкупов и прошений покоренные жители Иерусалима добились права оплакивать свою веру за пределами оскверненной святыни.

Дайна хорошо знала эту историю и ненавидела ее. Во время восстания семидесятого года Иерусалим отчаянно сопротивлялся превосходящим силам римлян. Когда пали крепости, внутренний город продолжал сопротивление, покуда большинство его защитников не погибло от голода и болезней. Даже римляне пришли в ужас при виде огромного количества мертвых и умирающих. И эта бойня была только одной из многих, которые видел Иерусалим. Каждый камень здесь был пропитан кровью и опален огнем.