Свинцовый дирижабль «Иерихон 86-89» - [78]

– Какие у тебя есть основания доверять мне? – спросил я. – Ты меня не знаешь.

– Интуиция.

– Ну, давай попробуем.

Он подвинул к себе сложенные на подстилке джинсы, это были голубые “Ли Купер”, достал из заднего кармана толстый бумажник, извлек из него два фиолетовых четвертака и положил передо мной.

– Это – аванс.

Кооператив занимал подвал в пятиэтажке на улице Терешковой. В комнате, которая когда-то была красным уголком ЖЭКа – на двери еще оставалась красная с бронзовыми буквами табличка, – собирались сотрудники Анатолия. Они это место называли Базой. Моим инструктором стал высокий, худой и очень рыжий парень – Марик. Он работал последние дни на маршруте, который Толик решил передать мне. Мы должны были провести это время вместе, чтобы я познакомился с мастерами и вник в работу.

У тротуара возле базы нас поджидали белые “Жигули”.

– Это – Федя, – сказал Марик, садясь на заднее сиденье и кивая на водителя. – Федя, это – Митя, с понедельника он будет ездить с тобой.

Очень грузный водитель тяжело повернулся ко мне и с усилием протянул короткую руку с такими же короткими пальцами.

– Я не Федя, я – Игорь.

Заведя мотор и поглядывая на Марика в зеркальце заднего обзора, спросил:

– Куда сначала?

– Давай начнем с Таирова, мне надо с полчаса, чтобы объяснить кое-что Мите.

К тому времени, когда мы добрались до последних высотных домов на Таировском массиве, Игорь прочел мне краткий курс контроля за качеством самопальных джинсов. Достав из пластикового пакета образец своей продукции, он сказал:

– Значит так. Если ты сам носишь нормальные джинсы, а на тебе я вижу нормальный “левис”, ты в целом понимаешь, что его отличает от самопала. Первое и самое главное – ткань. У нас такой ткани нет и не будет. Поэтому этот вопрос мы даже не поднимаем. Второе – нитки. Левисовская нитка толстая и ворсистая. У нас таких ниток нет и не будет, поэтому мы этот вопрос тоже снимаем. У нас нет добротно сделанной фурнитуры: пуговиц, заклепок и змеек. У нас также нет двухигольных машин, которые дают параллельные строчки. Что у нас есть? У нас есть четко разработанный технологический процесс и квалификация портного. Ему дается ткань, нитки, фурнитура и выкройка. Его задача – собрать изделие без ошибок. Какие ошибки допускаются чаще всего? Портные не всегда соблюдают длину стежка. Стежок должен быть два миллиметра ровно. И они должны строчить двойные строчки абсолютно параллельно. Между строчками должно быть четыре миллиметра и ни на йоту больше или меньше. Вот, как на твоем “левисе”. Скрепки, вот это скрепка, он показал пальцем на скрепку на моей ширинке, должны быть ровно миллиметр в ширину и шесть-семь в длину. И эти параметры должны соблюдаться везде: на задних карманах, на передних, на ширинке, на шлевках. Когда мы начали это дело, с нами работали всего двое портных. Это были самые первые самопальщики, которые еще десять лет назад покупали на толчке настоящие джинсы больших размеров за копейки и перешивали их на ходовой 46-й или 48-й размеры. Очень хорошие ребята, ты с ними еще познакомишься. Они знали такие трюки для имитации оригинала, что мы не представляли, что до такого можно додуматься. Но когда рынок потребовал больше товара, мы стали иметь дело с людьми, которым нужно давать четкие инструкции. Некоторые быстро соображают, и мы их даже особенно не проверяем. Но есть такие, с которыми надо работать. И есть полные кретины, которых приходится терять. От тебя ничего не требуется, кроме внимания. Ну и воровать не надо.

– Я буду сдерживаться, – пообещал я.

Мы провели весь день в переездах с квартиры на квартиру, побывав после Таирова на Черемушках. Еще одна группа работала на поселке Котовского, но их обслуживал другой контролер. Достав из багажника сумку с тканью, мы заходили в квартиры мастеров. В некоторых не видно было даже следов шитья, в некоторых все было завалено лоскутами, нитками, готовыми вещами и раскроенной тканью. У одних оборудование располагалось в специально отведенных местах, иногда в отдельных комнатах, у других машины стояли на кухонных столах, а оверлоки – на табуретах. Некоторые, впустив нас к себе, отдавали Марику сумки с уже готовыми и упакованными джинсами прямо в прихожей, другие просили посидеть и подождать, пока они закончат. Они сами или кто-то из их домашних приносил нам чай, кофе или предлагал покурить или посмотреть телевизор. У одних мастеров Марик брал товар не проверяя, у других тщательно рассматривал каждое изделие, показывая мне места, где строчки могли разойтись или сойтись. Он возвращал их на переделку. Одни швейники принимали критику молча, некоторые возмущались. Перед посещением одного такого, Марик сказал Игорю:

– Федя, сейчас если я не сдержусь, я тебя вызову накостылять ему. Приготовься.

– А че тянуть, – ответил тот. – Давай я ему сразу по шее дам. Профилактически. Я этого Женю видел. Чистый гандон.

Впечатление чистого Женя не производил. Он был весь из вмятин, бугров, недостающих зубов, растрепанных волос, несрезанных ногтей.

Рассматривая состроченные им джинсы, Марик повернулся ко мне и сказал:

– Смотри, как он пришивает шлевки. Такое надо возвращать. Он должен аккуратно отпороть эту шлевку, чтобы не разрезать пояс, и на это же место пришить новую. Старую пусть выбрасывает. Она не должна выглядеть мятой. Но если он сделает дырку на поясе, пусть переставляет весь пояс, понятно?