Свидетель - [30]

— Ты хотела продаться подороже? Так давай, покажи, на что способна.

— Не надо. Уходите! — только выдавила я, закрываясь руками и не веря, что это происходит со мной.

— Цену набиваешь? — гаркнул он в пьяном угаре, совершенно невменяемый. — Не выйдет. Сначала тест-драйв.

— Уходите, пожалуйста, не надо! Прошу вас! — расплакалась я.

Я была поражена страхом и призрачной виной, парализована ими. Валерий склонился надо мной и, дернув за косу, заставил посмотреть на него снизу вверх.

— Что, думаешь, красивой фигурки и мордашки достаточно, чтобы богатый идиот раскошелился? Захотела жить в шоколаде?

— Мне не нужны ваши деньги! — хрипло вскрикнула я, задыхаясь от обиды и негодования.

— То-то в покупках ты не стеснялась, — он кивнул головой в сторону шкафа и ядовито оскалился.

Я подскочила, закричала во весь голос:

— Помогите!

Он поймал меня и закрыл ладонью рот.

— В доме никого нет. Только я и ты, — сказал Валерий.

Обливаясь слезами, я попятилась и, споткнувшись, упала на кровать. Грубый и яростный, он навалился всем телом. Задрал короткое платье и… позволил себе всё, что хотел.

В пьяном, унизительном, беспощадном насилии, которому не было конца и края, я, зажмурившись, повторяла:

— Не надо. Не надо…

Пока не потеряла сознание.

* * *

Когда я пришла в себя, уже рассвело. Валерий спал прямо на мне, сдавливая тяжестью. Было трудно дышать. В первый момент подумалось, что теперь все равно, дышу ли я. Потому что я была неживой, грязной, пропитанной чужим запахом, будто подобранная на помойке резиновая кукла.

Без единой эмоции я констатировала, что у Валерия была родинка на бедре — на том же месте, что и у Соны. «Проклятый Матхурава», — мелькнуло в уме, и вместе с мыслью вспыхнули ощущения: ломота в пояснице, ноющая боль в животе, сухость во рту. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Резкий страх, что всё сейчас повторится, заставил меня дернуться, но запястья были примотаны к изголовью кровати. Я попыталась оттолкнуть от себя худощавое, мускулистое тело насильника, испытывая к нему не меньшее отвращение, чем к себе.

Валерий поднял голову, заспанный и еще хмельной. Увидев мои привязанные, затекшие кисти, бросил:

— Черт!..

Он громко сглотнул, встряхнул кудрями, пытаясь понять, что происходит. Затем, нетвердо встал на ноги, натянул штаны и, стараясь не смотреть на меня, принялся отвязывать.

Все уже было бессмысленно: утро, солнце, вчерашние слова, кармические долги. И страх. Потому что меня больше не было. Я была уничтожена, стерта с лица земли.

— Ненавижу тебя, скот! — сказала я не своим, погрубевшим голосом.

Валерий ничего не ответил. Освободив меня, буркнул:

— Потом поговорим.

Я потянула на себя сброшенную на пол простыню, валявшуюся рядом с разорванным платьем. Прикрывшись ей, встала и ударила его по лицу наотмашь, со всей силы. Он схватился за щеку.

— Скот, — повторила я. — Я бы прокляла тебя, но не хочется новые узлы завязывать. Хватит с меня прошлых жизней!

От второй пощечины Валерий успел отклониться, перехватив мою руку. Рявкнул:

— Прекрати. Ты сама этого хотела!

— Чудное оправдание низости!

Он ничего не ответил и пошел к двери, застегивая на ходу ремень на джинсах. Во мне бурлило негодование:

— Я разрываю договор! Требую вернуть мне мой телефон с записью! Я заберу только свои вещи и ухожу сейчас же! От тебя, сволочь, мне ничего не нужно. Разберусь как-нибудь без твоих услуг! Убьют? Плевать! Так даже лучше!

И это было правдой. Каждая часть моего тела была отравлена им, осквернена изнутри и снаружи. Хотелось не чувствовать, не думать, не жить.

— Замолчи, — резко перебил Валерий.

— С какой стати?! — процедила я, специально пытаясь вывести его из себя. — Ты — торгаш! Подлый, мерзкий торгаш! Для которого ничего, кроме денег не существует! Ничего святого, тонкого, никаких чувств! Чтоб ты знал, жизнь — не только деньги! И не всем они нужны. Верни мне телефон. Я ухожу сейчас же!

— Голая? — Валерий встал у двери и сверкнул глазами: — Угомонись. Ты останешься здесь столько, сколько я скажу.

— Так это все-таки похищение? — язвительно сказала я, ища взглядом что-нибудь тяжелое. — Приводи своего адвоката, я все ему расскажу. Особенно подробности этой ночи! Прекрасное уголовное дело, не находишь?! И я, как всегда, единственный свидетель и потерпевшая. Надеюсь, прокуратура заинтересуется! Засадить бы вас с Шиманским в одну камеру, чтобы вы развлекли друг друга! Уроды!

— Слова выбирай.

— Незачем.

— Ты не выйдешь из этой комнаты, пока это не будет нужно мне. Приведи себя в порядок и оденься. Всё! — Валерий с грохотом хлопнул дверью.

Щелкнул замок. Проклятый «умный дом»!

Я бросилась следом, дернула за ручку и услышала едкий голос Сергея:

— Никаких связей, никаких игр, говоришь?

— Не зарывайся! — одернул Валерий и уже мягче: — Не в том дело. Дурдом какой-то. Пойдем ко мне в кабинет, расскажу.

Я забила кулаками по дверному полотну и закричала:

— Сергей, Сережа! Он запер меня тут! Помогите!

И в ответ — раздраженный голос Валерия:

— Погоди. Георгий Петрович не зря волновался: крыша у нее все-таки поехала. От сотрясений и потрясений. Придется искать психиатра в срочном порядке.