Свидания в непогоду - [43]

«Вот тебе и „стараемся как можем“», — корил себя Шустров на обратном пути.

В Снегиревку он вернулся с оформившимся в дороге планом: завтра же приступить к капитальной проверке всех средств механизации на фермах. Сидя в кабинете Иванченко, он по горячему следу развивал ему и Лесоханову этот план.

Было поздно. Неярко горела настольная, без абажура, лампа. От ее неверного света по лицу Иванченко скользили блеклые тени. Слушал он не перебивая, пригнувшись, а когда Шустров кончил, вздохнул:

— Делайте как лучше.

Лесоханов тоже не имел ничего против изложенных Шустровым соображений. Покусывая спичку, спросил только:

— Береснев, что ли, предложил такую проверку?

— Конкретного он ничего не предлагал, — ответил Шустров. — Но из всего, о чем мы говорили, вывод напрашивается только такой.

Лесоханов бросил спичку в угол, сказал:

— Дело безусловно нужное, но пока потерпим. Вот с посевной разделаемся, тогда я первым вашим помощником буду.

— С двумя людьми я бы вполне обошелся, — настаивал Шустров.

— Нельзя, Арсений Родионыч. Сердитесь не сердитесь, но сейчас вас даже не могу отпустить. — И сбивчиво, как случалось с ним всегда, когда приходилось растолковывать совершенно, казалось бы, простые истины, Лесоханов стал объяснять, что с ходу такие вопросы не решаются.

Шустров нетерпеливо поднялся:

— Как хотите, но я остаюсь при своем мнении.

— Зачем же такая крайность!..

Андрей Михалыч не сомневался в желании Шустрова навести на фермах порядок (этого требовали от него и служебные обязанности), но его смутило — откуда вдруг взялась этакая прыть? В напористости Шустрова проглядывала своевольная, не считающаяся ни с чем прихоть, именно из тех, о которых говорится: вожжа под хвост попала. И еще смущало его, что никак не может добиться делового и товарищеского контакта с молодым помощником, довольно, кажется, самонадеянным. Но всё это представлялось Лесоханову наносным, как, накипь масла в картере: стоит поскоблить накипь, и обнаружится чистый металл.

А Шустрову, как и раньше, претила казавшаяся ему недалекой лесохановская простота. И только неподдельное уважение к большому опыту и неоспоримому авторитету главного инженера прочно удерживалось в нем.

5

В ненастный апрельский день, когда Арсений сидел в кладовке у Земчина, Нюра прибежала сюда — взволнованная, с каплями дождя на непокрытой голове.

— Арсений Родионыч, — крикнула с ходу, едва открыв дверь. — К телефону вас, срочно!

— Откуда?

— Из города. Из облисполкома.

Не обнаруживая беспокойства, Арсений вместе с Нюрой поспешил в контору. Далекий, подмешанный шумами голос предлагал ему завтра к часу дня явиться в отдел кадров облисполкома.

— Что такое? — тронула его Нюра.

— Что-нибудь по делам, — сказал он и медленно прошел к себе.

Думалось всякое: о последнем разговоре с Бересневым и его не совсем ясных вопросах, об Узлове, — а лучше всего было не ломать голову домыслами, набраться выдержки. Он вернулся в мастерскую и довел до конца начатую с Земчиным и Лаврецким опись неликвидов.

О вызове он не распространялся, — сказал только кому следовало. Придя домой раньше Лесоханова, он привел в порядок свои вещи, лег спать и чуть свет был на станции.

В городе было свежо, по улицам метался ветер. Не заезжая домой, — времени было в обрез, — Шустров поехал в центр, к старинному зданию с колоннами, где помещался облисполком. В отделе кадров ему сказали, что в три часа дня его примет лично Федор Иваныч, а пока предложили заполнить анкету и написать автобиографию.

Справившись с этим делом, Шустров вышел в коридор покурить. Теперь не могло быть сомнений, что какая-то перемена ожидала его; во всяком случае, следовало собраться с мыслями.

— Арсений!

Он смотрел на приближающегося коренастого человека, не сразу сообразив, что тот зовет его.

— Ну, что́ смотришь? Забыл?

— Гоша! — протянул обе руки Шустров, узнавая Амфиладова, институтского однокашника.

— И ты тоже!.. Ну так и есть: он и тебя называл!

— Кто называл? — уставился Шустров на товарища, встревоженный его недовольным видом.

— Узлов, — спешил, как всегда, Гоша. — Я ведь только что от него. Тут наших несколько молодцов заарканили… Меня можешь поздравить: старший инструктор облисполкома, квартиру дают.

— Поздравляю, — сказал Шустров.

— Ну, ты уж и всерьез?.. Прижился я, Арсений, к своему Краснопольскому совхозу, хоть и говорят — глухомань.

— Делаешь-то там чего?

— Механиком в отделении… «Кому что», а? — улыбнулся Гоша, напоминая Арсению его слова из давнего их спора. — А тебе-то, пожалуй, и карты в руки…

Шустров не успел ответить, — из приемной председателя выкрикнули его фамилию.

Как и в первый раз, минувшей осенью, Узлов поднялся ему навстречу. Справясь о самочувствии («село-то, вижу, на пользу идет. Ишь здоровяк какой!), вернулся к столу, сел. Арсений вдвинулся в глубокое кресло. Проглядывая бумаги в папке, Узлов неторопливо вел разговор о ремонте техники и механизации ферм, о людях. Арсений отвечал спокойно, фамилии и цифры называл по памяти, без заминки.

— Вижу, ты хорошо освоился не только со своей должностью, — сказал Узлов, приглаживая со лба густые пружинистые кудерьки.

— Обстоятельства заставляют, Федор Иваныч.