Свидание с умыслом - [30]

— Конечно, перед посторонними нечего распахивать душу нараспашку, но, сближаясь, без этого не обойтись. Ваша потеря ужасна.

Мы помолчали, но я чувствовала, что внутри у меня все горит. Это должно было произойти — я не могла просто так рассказывать о своей трагедии.

— Хорошо, что вы доверились мне, — продолжал Том. — Я постараюсь поддержать вас — насколько это вообще в моих силах. Мы умалчиваем о прошлом, думая, что это необходимо, но, поступая так в интересах будущего, мы зачеркиваем какую-то часть нашей личности. Несмотря на успешную деятельность в качестве адвоката, главным для вас было то, что вы — мать Шеффи. Потеряв сына, вы потеряли и то, что придавало смысл вашей жизни.

Меня поразила его проницательность. Мне так недоставало трезвости его оценки. Он был добр и деловит в своей поддержке, его расположение ко мне и его терапия были столь непохожи на неуклюжие попытки моего мужа, к которым я так привыкла.

— Вы вовсе не одиноки, Джеки. Хорошо, что вы мне рассказали хоть что-то. Я вас понимаю.

— Что именно вы понимаете?

— Понимаю, почему вы решили переменить обстановку и держали про себя свою потерю… Я помою посуду, а вы можете пока полюбоваться на звезды. Потом я к вам присоединюсь.

— Я помогу вам.

— Только не сегодня. Наполните ваш бокал и посидите за столом, который стоит снаружи. Я управлюсь в минуту.

Выйдя ко мне, он осторожно придвинул свой стул к моему и, тронув меня за руку, сказал:

— Видите ли, я мало уделял внимания своей дочери, но я был для нее всем. И я уверен, что вам тоже этого не хватает — вам нужно быть для кого-то всем. В моей прежней деятельности мне случалось прибегать к подобной терапии — я становился для пациента своего рода якорем спасения. Надо было только следить за тем, чтобы пациент не впадал в слишком большую зависимость.

— Не хочу с вами спорить, но я никогда не стремилась быть для кого-то всем. Я хотела, чтобы Шеффи вырос столь же независимым, как я сама. Мой брак был неудачен, но и в последующих связях меня часто обвиняли в том, что я слишком независима. Нет, я просто потеряла его — я любила его, гордилась им — и потеряла.

Он сжал мою руку и ничего не сказал. Я продолжала:

— Но, с другой стороны, вы правы — все, что касается работы, ребенка и моей личности… Вы умеете успокаивать. Может быть, вы попробуете снова заняться прежней практикой?

Он придвинулся ближе и обнял меня за талию.

— Нет, — сказал он. — Конечно, это очень соблазнительно, но опасно. Хотя кто знает…

— Но если у вас к этому талант…

— Тогда он мой, — сказал Том мягко. — И я воспользуюсь им для себя. Согласны?

Его самообладание и спокойная уверенность в своей правоте восхищали меня — это были качества, обладать которыми я сама стремилась всю жизнь. Казалось, он абсолютно честен с самим собой. И я была послушна ему. Потому что ему нельзя было отказать в таланте понимать других.

Он приподнял мой подбородок и осторожно поцеловал в губы. Его борода щекотала мне рот, и я открыла его пошире, чтобы позволить его языку — сперва робкому и осторожному, а затем жадному и стремительному — проникнуть туда, куда он желал.

Что-то давно забытое начало пробуждаться во мне. Конечно, желание не было укрыто где-то глубоко. Я обняла его за шею и придвинулась ближе — мне нравилось слушать наше общее дыхание, чувствовать, как его рука ласкает меня. Несколько жарких поцелуев возбудили меня чрезвычайно. Я знала, с чего все началось, но быстро утратила контроль за своими мыслями. Я знаю, что он мог взять меня на руки, мог положить на пол…

Он отклонился на миг и простонал:

— О, Джеки…

Я вся дрожала и не могла произнести ни слова. Все, что говорят о том, что тело берет верх над разумом, абсолютно верно. Потому-то подростки — да и не только они — часто попадают в беду, когда половой инстинкт вытесняет здравый смысл. Никто не предполагает заранее, что такое может случиться — наоборот, вы предполагаете быть разумными. Я часто пыталась вообразить любовную близость, во время которой полностью сохранялась бы ясность мысли — и не могла.

— Вы наверное, не хотели сближаться с таким человеком, как я?

— Почему вы так думаете? Из-за того, что вам пришлось столько пережить?

— Потому что я сам навлек на себя беду.

— Вы не заслужили того, что случилось…

— Джеки, что вы собираетесь делать?

— Не знаю, — ответила я искренне. Обычно я точно знаю, чего хочу, но сейчас я колебалась. Я хотела пойти в спальню, но внутренний голос, бывший копией материнского, говорил мне, что лучше с этим подождать — еще несколько встреч, разговоров, поцелуев, ласк.

— В конце концов мы все равно ляжем в постель, — заметил он.

— Возможно.

— Нам нужно предохраниться?

— Нет, — сказала я.

— Вы чем-то пользуетесь или не хотите упускать шанс?

— Я не могу забеременеть, но могу подхватить инфекцию.

— За четыре года у меня была всего одна связь, но я не заметил чего-то опасного.

То же самое мне когда-то говорил тот врач — потом он, конечно, клял себя за непростительную оплошность. Не знаю почему, но я думала, что, если Том переспал со всеми женщинами Коульмена, я бы непременно об этом узнала. И говоря об одной, он, очевидно, не лгал.