Свидание с умыслом - [25]

Я пожала плечами — если мне нужно, я могу быть на редкость несговорчивой.

— Когда я была в Лос-Анджелесе, я просто упомянула в разговоре ваше имя. Вот и все, Том. Вы рассказали мне свою историю, которая произошла в городе, в котором я так долго жила и где у меня осталось много друзей. Но здесь никто об этом ничего не знает. Дженис помнила все очень смутно, но она перелистала газеты, хотя я и не просила ее об этом…

— Роберта в курсе, — перебил он, повышая голос. — Почему вы не спросили Роберту?

— Пожалуйста, не кричите на меня. Почему вы не можете спокойно объяснить мне, что к чему? Я вас не знаю и разве не естественно, что я хочу знать правду? А Роберту я расспрашивала еще до того, как позволила вам заняться моей ванной. Она сказала мне, что вы славный малый, который пережил большое несчастье.

— А что если я не захочу вам ничего рассказывать?

— С вашей стороны это было бы нечестно, — сказала я. — Не думаю, чтобы я это заслужила.

— Нет, мне это уже нравится — нечестно! — закричал он, очевидно, рассерженный не на шутку. Он весь дрожал и все крепче сжимал бутылку. — Я куда больше рассказал вам о себе, чем узнал о вас, ни разу не дотронувшись и до вашей руки. Вы приехали сюда, оставив своих друзей, работу без всяких видимых причин, как будто закон шел за вами по пятам. И вы еще наводите обо мне справки!

— Послушайте — я хотела только одного: знать вашу версию происшедшего. Вы попросили меня о свидании как раз в тот момент, когда я только что рассказала о вас своим друзьям. Дженис сама позвонила мне и она сама решила раздобыть эти сведения, а я только позволила ей выложить мне все, что она узнала. Разве это не разумно? Я не хотела доставлять вам ни малейшего беспокойства.

— Я не понимаю, почему вы не поговорили об этом со мной сразу. Зачем вы затеяли это расследование? Ну, а уж коли затеяли, почему не довели его до конца и не получили ответы на все, что вас интересует? Или вы не чувствуете, когда человек говорит правду, а когда лжет? Человек, который угрожал мне и чей голос был записан на пленку, действительно находился в лечебнице в тот момент, когда были убиты моя жена и дочь. У меня возникли трудности с алиби, потому что я был с женщиной, которую не хотел называть. Я был под подозрением целых пятнадцать минут — до тех пор, пока — страшно сказать! — я не назвал им ее имя.

— И вы сказали им, кто, по-вашему, совершил это убийство?

— Да, так же, как и вам — Джейсон Девэлиан. Мнимый больной, который здоровее и хитрее меня и вас вместе взятых. Но им нужен был я. Им ни к чему был истинный убийца — им был нужен я.

— Вы сказали, что он находился в лечебнице.

— Я полагаю, что он отлучился оттуда не более, чем на час. Доказать это практически невозможно. Позднее, когда ему было предъявлено обвинение в поджоге, он тоже находился в лечебнице, однако они доказали, что он ускользнул из нее ненадолго, сделал свое дело, а потом вернулся обратно. Я знаю, что он сделал это. И они тоже это знают.

— Почему вы не хотели сразу предъявить алиби? Женщина была замужем?

— Э, Джеки, где ваше чутье? — поморщился он с язвительной усмешкой. Мне показалось, что у него в глазах прокатились слезы. Он стал говорить тише, но по-прежнему нервно. У меня возникло такое ощущение, словно я открыла зловонную комнату в его жизни. — Она была пациенткой, — сказал он спокойнее. — И мне пришлось оставить мою работу. Проверьте это. Это можно проверить.

Он так и не открыл бутылку с пивом. Он отвернулся от меня, отправился на кухню и поставил бутылку обратно в холодильник.

— Мне очень жаль, что я так рассердила вас, — сказала я. — Но я еще раз повторю, что не собиралась устраивать никаких расследований — информация сама пришла ко мне. Не могла же я пропустить ее мимо ушей.

— Но вы же звонили в Лос-Анджелес и просили поднять материалы дела? Вы должны были это сделать.

— Нет, — сказала я так спокойно, как только могла. — Нет, я не делала этого. Просто мои друзья очень беспокоятся обо мне.

— Ну ладно, я пошел, — сказал он вяло. — Мне больше нечего здесь делать. Вы теперь знаете все, что хотели знать. Вы мне не доверяли и не стали действовать по-другому. Вы кто? Женщина или следователь? Я думал, мы не сойдемся в том, что кто-то любит рыбу, а другой предпочитает мясо. И мне нечего было у вас выспрашивать, честное слово.

Он не слушал меня или решил мне не верить. Я сказала:

— Но почему? Почему вы не спросили ни о чем меня?

— Потому что мама учила меня жить самому и давать жить другим. Потому что я думал, вы сами расскажете мне то, что сочтете нужным. Ведь мы даже ни разу не поцеловались, а я не привык совать нос в чужие дела.

— И вы считаете, что я не должна была интересоваться вашей историей? Что вначале я должна была лучше узнать вас? Так?

— Мы знакомы уже несколько месяцев. Если у вас есть какие-то опасения в отношении меня, вам незачем было продолжать встречаться со мной.

— У меня нет никаких опасений, но я все-таки выслушала то, что рассказала мне моя подруга, — повторила я искренне. Я не боялась Тома. Наоборот, вместе с ним я чувствовала себя в безопасности. А то, что я не позволила ему переночевать на диване в тот вечер, когда вернулась из Лос-Анджелеса, так это по единственной причине — из моей вечной любви к уединению.