Свидание с умыслом - [2]

Я начну рассказ с того дня, когда я точно так же сидела в этой комнате, на этом белом диване, уперевшись коленями в подбородок, и обеими руками сжимала кофейную чашку. Книжных полок тогда еще не было на своих местах, и стены еще не перекрасили. Повсюду громоздились нераспакованные вещи, а у меня не было сил заняться ими. Не знаю, чем объяснялось мое подавленное состояние. Ведь я так резко изменила течение своей жизни и во все время сборов, когда я готовилась покинуть Лос-Анджелес, я впервые за несколько лет была приятно возбуждена и смотрела в будущее без боязни.

В Коульмене мне приходилось бывать и раньше. Этот старый, сонный городок расположен в уютной долине к юго-западу от Денвера. Когда-то здесь велись обширные горные работы и лесозаготовки, но теперь они сильно сокращены и носят исключительно сезонный характер. Ныне это край кемпингов, охотничьих угодий, небольших ферм и лыжного туризма. Коульмен — один из немногих городков в долине Влажных Гор. Больших автомобильных дорог здесь нет. В городке имеется ресторан и бар под затейливым названием «Серебряные ключи». Чистенькая гостиница, которой добрых сто двадцать лет, извилистые улицы, круто уходящие вверх, и туристские тропки.

Город зажил новой жизнью благодаря молодым предпринимателям, родившимся во время «детского бума». Они приехали сюда, чтобы открыть свое дело и спокойно им заниматься. Нигде вам так дешево не обойдется поставить коронки, и вы можете выбрать любого из нескольких молодых дантистов, обосновавшихся в городе. Судя по рассказам, именно за последние 15 лет в Коульмене возникли небольшие мотели, наладилось производство лекарственных трав, образовалась сеть фермерских хозяйств и даже женский приют. Население приближается к тысяче человек, и еще добрая тысяча обитателей прилегающей сельской зоны тоже считает себя горожанами. Однако, превосходя размерами большинство населенных пунктов, разбросанных здесь и там по долине, Коульмен пока не получил официального статуса города. Ближайший крупный центр — Пуэбло, его население сорок тысяч жителей. До Денвера и Колорадо-Спрингс можно добраться за час-два езды. Километрах в пятидесяти, в главном городе округа Хендерсоне, расположен полицейский участок, больница и другие службы. Теперь в Коульмене имеется собственная пожарная часть, обслуживаемая вольнонаемными силами, собственная машина скорой помощи, сильная футбольная команда школьников и агентство по торговле недвижимостью. Добавлю, что особый колорит Коульмену придает забавное сочетание старого и нового.

Поскольку у меня уже был новомодный сельский домик в Южной Каролине, здесь я выбрала дом, которому было лет шестьдесят. Я решила жить по-другому и собиралась лично обновить этот старый дом.

И вот я сидела на диване, не способная ни на что. Вдруг мне пришло в голову, что, покинув Лос-Анджелес, я словно бросила сына. Он умер два года назад, но, когда я начинала думать о нем, то теряла всякую способность к действиям. Я не распаковывалась, не приводила себя в порядок, не могла поддерживать разговор. По совету Роберты я наняла некоего Тома Уола, довольно приятного, дружелюбного мужчину средних лет, чтобы он помог мне обустроиться. У него были темно-коричневые волосы и карие глаза, шишка на переносице, могучая грудь и мозолистые руки, как и подобает человеку, занятому тяжелым физическим трудом. Он не был очень высок — чуть больше ста семидесяти пяти сантиметров, но широк в плечах.

Он измерял стену, чтобы затем навесить полки, и немного говорил о том, как непохожи эти старые дома друг на друга: в каждом приходится все рассчитывать заново. А у меня, наверное, вид был весьма сонный.

Я сидела на своем любимом диване и думала, что нужно было продать его вместе с другими вещами. Я два года копила на него деньги. Я положила на него покрывало, чтобы Шеффи не попортил его идеальную белизну. И теперь я перебирала в памяти все вечера, когда Шеффи засыпал на нем и мне приходилось относить ребенка в спальню или поддерживать его, если он мог доползти сам. Черт побери, это как-то само собой во мне возникало. Вовсе необязательно, чтобы его фотография или любимая игрушка попадались мне на глаза. Просто я совершенно не могла жить без своего ребенка. Конечно, бывали дни, когда я чувствовала себя неплохо. Но потом я опять понимала, что мне не выкарабкаться.

Прибавьте к этому мой обычный нездоровый вид. Еще когда Шеффи был жив, моих друзей раздражало, что после нервного срыва я только худею, а налегать на еду, чтобы скорее восстановить силы, не желаю. Стоит мне немного всплакнуть, и вся кожа на моем бледном, анемичном лице идет красными пятнами — кажется, что я рыдала целую неделю. Самой малости достаточно, чтобы глаза у меня распухли и начался нервный насморк. Ларингит пристает ко мне постоянно. Поселившись в Куольмене тридцати семи лет, я пристрастилась к краске для волос, высветлившей мои и без того светлые волосы. Я, должно быть, показалась Тому большой чудачкой, когда он увидел меня в старом и мятом платье с чашкой кофе в руках, рассеянную и угрюмую.

— Скажите, мисс Шеппард, кто красил эту стену? — спросил Том.