Свидание с умыслом - [3]

— Я красила, кто же еще? — Я тогда думала, что покрасить стену может всякий, но получилось, конечно, ужасно: сплошные пятна и полосы. Больше всего напоминало окно, которое пытались помыть влажной тряпкой и только размазали грязь.

— Пожалуй, нужно пройтись по ней еще раз. Вам не кажется?

Я ничего не ответила и отвернулась от этой стены. На редкость глупый вопрос.

— Я бы мог это сделать, — предложил он.

— Нет, спасибо. Давайте лучше займемся полками.

— Я не возьму с вас денег.

Это меня всегда настораживает. Я очень подозрительно отношусь к безвозмездным услугам.

— Почему? — спросила я.

— Ну, собственно, краска и грунтовка будут ваши. Вам только придется выбрать, какие именно, и я вам все сделаю.

— Но почему?

— А почему бы и нет? Время у меня есть, а вам одной не справиться. Роберта сказала, что вы собираетесь делать большой ремонт в доме…

Я не терплю недомолвок и всегда иду напрямик:

— Значит, вы покрасите мне стену, а я вызову вас, когда дойдет очередь до кухни и ванной?

Том продолжал заносить результаты измерений в блокнот. Закончив, он посмотрел мне в глаза и улыбнулся:

— Мне все равно, Джеки, вызовите вы меня или нет. Заказов у меня достаточно. Я просто хочу вам помочь.

— А я просто хочу понять, почему, — отрезала я. Мне вдруг стало тяжело говорить. Я как будто приказывала ему: «Не допускай, чтобы я понравилась тебе. Я никому не хочу нравиться». Но дело было в другом. Я знала, что все имеет причину.

— Вам обязательно придется кого-нибудь вызывать. Но вам, кажется, не по силам с этим возиться. И вы волнуетесь. С другой стороны, и вы, и я дружны с Робертой. В нашем городе люди всегда помогают друг другу, хотя вы, очевидно, к этому не привыкли. Вы, кстати, откуда приехали?

— Из Лос-Анджелеса.

— Тогда все понятно.

— Что понятно?

— В Лос-Анджелесе другие обычаи. Я сам прожил там несколько лет. Там ничего не делают просто так: во всем должна быть выгода. А здесь это отнюдь необязательно.

— Чем вы там занимались? — спросила я быстро, и он так же быстро, без малейшей задержки или недовольства, ответил, все еще стоя спиной ко мне:

— Канцелярской работой. Но она никогда мне не нравилась. Родом я со среднего Запада, детство мое прошло в пригороде Чикаго… После нескольких лет в Лос-Анджелесе я стал искать место поспокойнее, подальше от выхлопных газов. Я жил на севере Калифорнии, в Орегоне, Вашингтоне — пока не полюбил Колорадо. На лыжах я не катаюсь, мне по душе дальние походы, рыбная ловля — особенно летом. Я прикупил небольшой участок, построил дом и, не загадывая вперед, обосновался здесь.

Все это он говорил, не прекращая измерять и записывать.

— Здесь, возле камина, мы тоже повесим полки, — продолжал он, показав мне, где именно. — И, думаю, надо заменить эту старую облицовку из мореного дуба. Я сделаю ее из светлой сосны — под стать полкам. Сперва я набросаю план, как это все мне представляется. Потом уже материалы и смета.

— Чем вы занимались в Лос-Анджелесе? — повторила я с непреклонностью истинной слуги закона.

— Я не был плотником — это уж точно. В Лос-Анджелесе все делается на конвейере. Я работал на государство в департаменте общественных учреждений. Профессиональным плотником я стал случайно. Когда я обосновался в Коульмене и принялся за строительство своего дома, мне пришлось иметь дело с людьми, которые снабжали меня материалами, и как-то само собой получилось, что мне стали платить, если я помогал кому-то в строительстве…

— Общественные учреждения, — повторила я. — А я занимаюсь семейным правом.

— Неужели? — сказал он и рассмеялся. — Так вы адвокат?

— Да.

Он опять засмеялся:

— Никуда не деться…

— Не понимаю вас.

— Да нет, ничего. Я сам виноват. Роберта сказала, что вы будете работать в ее конторе, и я вообразил, что вы секретарша. Простите мне мою мужскую самоуверенность. Хотя Роберта и прожила здесь тридцать лет, многие из нас никогда не прибегают к услугам женщин-адвокатов, женщин-врачей и так далее. — Он убрал карандаш в карман клетчатой фланелевой рубашки и попрощался со мной:

— Всего доброго, мисс Шеппард.

Если плотник хорошо знает свое дело, я легко прощу ему предрассудки, свойственные его полу. И мне нравятся люди, которые хотят быть лучше, чем они есть.

— Через пару дней план будет готов, — сказал Том, когда я провожала его до двери.

— Спасибо.

Целую неделю я о нем почти не вспоминала. Так, мелькнула пару раз мысль, что он славный малый — и все. Город действительно был наводнен приятными людьми. В конторе меня знакомила с ними Роберта, а в магазинах я сама наталкивалась на них. Даже незнакомые кивали друг другу на улице, а школьный сторож махал вам вслед. И почтальон всегда был готов поболтать с кем угодно.

Свою первую неделю в Коульмене я провела в упорной борьбе с неведомым противником. Я старалась вести себя так, словно мысли о Шеффи вовсе меня не беспокоят. Ведь от одного взгляда на диван я могла разрыдаться. И, кроме того, проклятая стена напоминала мне о споре, который возник между нами, когда он раскрасил обои. Он был таким послушным и аккуратным ребенком и никогда ничего подобного не делал. Да, обои — мне не забыть этого.

«Ты знаешь, сколько стоят эти обои? Знаешь, как я экономила, чтобы купить их?» — «Я не подумал об этом». — «Нет, ты подумал. Ты должен был подумать, раз ты сделал это…»